Интонация дня Победы очень сильно изменилась за те десятилетия, которые я живу. Это ведь действительно было — «со слезами на глазах». День окончательного осознания и масштаба произошедшего, и цены, заплаченной за Победу...
«И, кроясь дымкой, он уходит вдаль, // Заполненный товарищами берег...»
Советский официоз тоже пытался выжечь человеческий смысл этого дня, но у «совка» это не получилось — человеческая интонация переполняла нас девятого мая! Победители жили среди нас, им было столько, сколько сейчас мне... Это были люди, на которых держалась страна. И девятое мая принадлежало им, а не Политбюро ЦК КПСС.
Война, при всем ее ужасе, была, конечно, звездным часом того поколения — люди распрямились и стали на короткое время свободны и сильны; они защищали не Сталина, конечно, а Родину! И за четыре тяжких года успели узнать настоящую цену — и себе, и Сталину, и Родине.
Тут прямая и давно замеченная аналогия с 1812 годом — человек, вставший под пули за страну и «други своя», уже не ощущает себя рабом, а государству нужны рабы.
Сталин отомстил победителям за это ощущение свободы — послевоенные репрессии были призваны напомнить, кто в доме хозяин.
Когда негодяй сдох, и на короткое время стало можно дышать, появилась «лейтенантская» проза о войне — Бакланов, Бондарев... Потом появилась проза солдатская, еще более страшная и правдивая. Но астафьевский поздний роман «Прокляты и убиты» — так и не был уже прочитан, в сущности.
Астафьев опоздал.
Трагическая интонация этого текста была неуместна даже в ельцинское время, а уж в новой державной инкарнации России, так натужно и громко «встающей с коленей», — астафьевский взгляд на вещи выглядит просто бестактным: девятого мая, уже не первый год, торжествует совершенно «генштабовская» интонация, и все закатано в дикий окончательный официоз. Громыхание техники, и громыхание в речах Путина, военные понты и персональный пиар.
Это совершенно государственный праздник, — причем праздник государства, в значительной степени наследующего именно Сталину, а не Родине.
Сталину, который на паях с Гитлером развязал Вторую мировую войну...
Мы так и не отделили зерна от плевел, подвиг народа — от преступлений государства. И празднуем как бы все вместе. Но вместе отмечать такое не получается, Астафьев и Путин символизируют слишком разное, и единственный по сути общенациональный праздник — не слишком объединяет...
Вспомните лица героев фильма «Белорусский вокзал», вспомните интонацию той окуджавской песни — и сопоставьте ее с типовой картинкой сегодняшнего дня: чувак едет на тачке (тачка называется BMW), на тачке написано «на Берлин!» и нарисован танк. На антенне — дармовая георгиевская ленточка, из окна грохочет попса.
Что празднует этот чувак? Он празднует день, когда мы всем вставили. Круто!
Герои «Белорусского вокзала» в этот день поднимали стопки за что-то другое...
«Я вспоминаю Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая...// Я сам теперь от них завишу, того порою не желая...»
Давид Самойлов и герои Андрея Смирнова зависели от павших и памяти о них. Мы, сегодняшние, увы, почти свободны от этой зависимости...