Беспорядки в Бирюлево уже успели назвать «овощной революцией». Это звучит унизительно, согласен, но возразить нечего: погром как реакция на убийство – схема, отработанная в России еще сто лет назад и ни одной проблемы не решающая.
Больше того – погром как реакция на отсутствующую национальную политику и насквозь имитационную государственность тоже кажется мне, если честно, абсолютно бессмысленным. Главная проблема Бирюлево не овощебаза, уничтожение которой способно, конечно, напугать мигрантов и даже лидеров диаспор, но и только; проблема Бирюлево, Москвы и страны в целом – превращение населения в тотальную «овощебазу», которая способна реагировать только на один маркер: русский–нерусский, здешний–нездешний.
Обо всем этом «Собеседник» предупреждал ровно за две недели, потому что уже тогда драки по московским окраинам становились все более массовыми. Но драки на окраинах возникают не потому, что «наглеют мигранты», и не потому, что «кавказцы чувствуют государственную поддержку». Драки возникают там, где нет других занятий и других способов решить проблему; там, где образовался огромный класс людей, не видящих для себя никакого будущего.
Разумеется, власть будет сейчас действовать по-царски, то есть перехватывать тезисы и методы у очередного «Союза русского народа»; национализм в России – универсальный способ отвлечения от истинных проблем государства. Но наказывать конкретные диаспоры или выяснять отношения с так называемыми кавказцами никто и не подумает – власть слишком долго заливала кавказские проблемы деньгами и вырастила на юге России такой гнойник, который, если вскроется, отравит всю страну. А она и так не в лучшей форме. Так что крайними опять окажутся так называемые либералы: вы говорили «Москва для всех» – получите. Вы призывали к толерантности – кушайте. Уже озвучивается тезис, что выход людей на улицы и конфликты с ОМОНом – прямое следствие Болотной, хотя Манежка была до Болотной.
Словом, погромщики ищут врага под фонарем, власть переводит стрелки на оппозицию, а результатом становится образование новых и новых гнойников – поскольку для решения российских проблем требуется думать, а эта способность в последние двадцать лет не поощрялась.
Кончится это так же, как и сто лет назад, – но сто лет назад вместо самодержавного российского режима выстроили куда более зверский. Так всегда бывает, когда революция подменяется распадом, а потом на руинах власть подбирают самые темные силы.
От власти сейчас, боюсь, зависит не больше, чем в конце 1913 года, когда пить любой боржоми было уже поздно. От кого зависит – сказать не берусь. Возглавить бунт «овощебазы» невозможно уже потому, что «овощебаза» не хочет никакого позитива и быстро успокаивается, разгромив супермаркет.
Есть ли во власти здоровые силы – не знаю, но полагаю, что нет: «овощебаза» тем и отличается от нормального общества, что гниль на ней распространяется стремительно. А время для здравой национальной политики и постепенного превращения «овощебазы» в общество, боюсь, окончательно упущено два года назад...