Шоколадные батончики «сникерс» на Первом канале рекламирует человек в майке с надписью «СССР».
Тренд, мать его…
Ну, и диагноз, разумеется.
Этот клип, в сущности, — все, что нам надо знать, чтобы сориентироваться в пространстве.
Где мы живем?
Какая идеология у этой страны? А вот, собственно…
Пустое место, зеро.
Пыльные негодяи в шляпах, которых мы погнали с Мавзолея четверть века назад, были полноценными упырями, но за ними, черт возьми, хотя бы когда-то маячил идеал, воплотившийся в этой аббревиатуре.
Это уж в процессе строительства выяснилось, что СССР — это не мечта Прудона, а голимый стыд, кровавый позор и полная безнадега.
Но хоть было о чем пофантазировать Фейхтвангеру и Сартру, Жоресу Алферову и шестидесятникам…
А эти-то о чем, кроме списка «Форбс»?
Ни о чем. Себе шубохранилище, а целевой быдло-аудитории — Христа, СССР и батончик «сникерса». Схавает вперемешку, не впервой.
Только все это уже очень, очень уныло.
Плохо симулируя поиск идеи, путинская Россия быстро и со всего размаху рухнула лицом в самый отвратный предсмертный советский застой.
Оттого и не страшно мне, когда я вижу свой портрет на огромном баннере на Доме Книги — в ряду врагов народа, под американским рогом изобилия, с хамской надписью…
Этот звездно-полосатый рог изобилия, это пошлое хамство хорошо знакомы мне с юности, причем в гораздо более талантливом исполнении Кукрыниксов.
И я понимаю, что такой маразм бывает только напоследок.
Долг каждого русского патриота- остановить кучку безумцев
Eщё 500 российских солдат в сопровождении 50 танков снова заблудились и на этот раз взяли украинский город Новоазовск.
Скрывать полномасштабную войну России против Украины более невозможно даже патологическим кремлевским лжецам.
Эта не война за химеру «Русского мира», провозглашенную в крымской (судетской) речи диктатора.
Это война за яхты Абрамовича, шубохранилище Якунина, дворцы Роттенбергов, за пожизненную власть вожака российской клептократии.
В ней погибли уже десятки русских мальчиков.
Погибнут десятки тысяч. Закончится она позорным поражением России.
Каковы бы ни были первоначальные успехи более мощной российской армии, Кремлю предстоит столкнуться с партизанской войной Повстанческой Армии 45-миллионного украинского народа, объединенного ненавистью и презрением к оккупантам.
Позора этого поражения Россия не выдержит.
Он приведет к её окончательному распаду. Долг каждого русского патриота, где бы он сейчас ни был – в кремлевских коридорах власти или за клавиатурой своего ноутбука – сделать все, чтобы остановить кучку безумцев, обманом и насилием овладевших великой страной.
Иначе мы подтвердим слова об уникальном генетическом коде русского народа.
Только он окажется кодом рабов.
Андрей Пионтковский публицист, политолог
Оригинал
бабы в платьях
Усталый водитель оглядел сидящих в салоне автобуса людей, мрачно насупил брови, сказал:
— Слушать меня. Внимательно слушать. Говорить, что сказал я. И только то, что сказал я. Тогда, даст Бог, выберемся.
Раздолбаный «Икарус» дрогнул, отрыгнул солярным выхлопом, тронулся. Автобус долго кружил по тесным пригородным улочкам, точно запутывал след.
У первого блокпоста водитель обернулся в салон, громко закричал:
— Мы все едем на море! Ясно? В Бердянск, в санаторий! Ясно?
Стали на блокпосту. В автобус зашли двое военных с автоматами.
— Куда направляетесь? – спросил один у крайней женщины-пассажирки.
— Мы с мамой едем на море, — ответил за неё сидящая рядом девочка лет пяти.
Военные лениво прошлись по салону, равнодушно водили глазами по головам пассажиров. Вышли из автобуса, махнули рукой.
— Проезжай.
Всего блокпостов было шесть или семь. Перед каждым водитель оборачивался и кричал в салон:
— Мы беженцы из зоны АТО! Ясно?
Или:
— Мы едем на море в санаторий Бердянска! Ясно?
На третьем блокпосту, когда стало ясно, что все опять едут в бердянский санаторий,( Свернуть )
автобус остановили и в салон вошли очередные двое военных.
Первый военный придирчиво осмотрел пассажиров.
— Ты, ты и ты – на выход, — ткнул он пальцем в трех парней студенческого возраста. Парни замешкались.
— Я не понял? – рявкнул военный. – На выход! Быстро!
Парни и военные вышли. Они стали перед автобусом, так, что всем было хорошо видно и парней, и военных. Видно и слышно.
— Вы нужны народу Новороссии, — сказал военный, хмуро глядя на парней. – Мы вас мобилизуем в войска Донецкой народной республики. Гордитесь, вам выпала честь защищать свою родину от фашистских войск киевской хунты.
Парни стояли молча, не двигаясь. Из автобуса лица их были не видны, только затылки.
— Что? Ты не готов служить в армии? Не хочешь?
Военный подступил к крайнему парню. Тот отрицательно качнул головой.
— Ты что, баба? А? Может быть, ты баба? Только бабы не служат в армии. Ну, скажи, что ты баба!
Парень опять покачал головой.
— Так он баба, — повернулся военный к своим, стоящим с автоматами у блокпоста. – Дайте ему платье, что ли.
Платье нашлось быстро, обыкновенный женский ситец в грязноватый горошек.
— На, — протянул военный платье парню. – Одевай.
— Давай, сука, одевай, ты же баба! Все бабы должны ходить в платьях.
Парень помялся, взял платье и неумело, ногами полез в него.
— Давай, давай, привыкай. Все бабы ходят в платьях. И всех баб трахают настоящие мужики.
В платье парень не выглядел смешно. Жалкая понурая фигура, пыльные туфли, безвольные руки.
Военный дернул парня за руку, потащил к блокпосту.
— Ну что? Нравится вам такая баба?
От блокпоста ответил дружный хохот.
— Раздевайся, сучка! Покажи себя!
Парень заплакал.
С него стянули платье, сдернули через голову, кинули второму:
— Одевай!
Третий парень вывернул свои карманы брюк, достал все деньги, что там были, протянул военным.
Тут же, у блокпоста, на детской табуретке, стояла трехлитровая банка с надписью «на ДНР» и мятыми купюрами в ней – десятками и двадцатками. Такие банки обычно ставят в селах на свадьбу, у входа к застолью.
Парень сунул свои деньги в банку, несколько пятерок, двушки, розово мелькнула пятидесятка.
— Больше нету. Все, что есть с собой. Честное слово.
Военные переглянулись.
— Ладно. Езжайте, вояки херовы.
Автобус тронулся.
Кто-то из женщин достал водку, налили всем троим. Первый парень плакал, отвернувшись к окну. А мужиков в автобусе, кроме водителя, не было никого.
Да если бы и были…
Эту историю мне рассказала двоюродная сестра, в том автобусе выехавшая из Алчевска с двумя детьми. Мы сидели на кухне, будто заговорщики, а она рассказывала, тихо, чтобы не услышали спящие дети.
— Слушай, — задал я свой главный вопрос. – Кто там у вас воюет на стороне ДНР?
Сестра ответила просто.
— Зэки.