Пока вы веселились и бились в патриотическом оргазме, страна сгнила, вместе с вами. А вы и не заметили.
Что-то очень плохое происходит с Россией. И дело не в санкциях и кризисе, нет. Деградация и распад.
Умерло правосудие, при смерти здравоохранение, еле дышит образование.
Запретили собираться на митинги, гарантированные Конституцией.
Запретили есть ту, еду которую мы хотим есть.
Запретили читать то, что мы хотим читать.
Запрещают слушать то, что мы хотим слушать.
Запрещают лечиться так, как мы хотим лечиться.
Методично лишают права выбирать, думать и жить так, как мы этого хотим.
И многие из россиян приняли такой подход, рабский. Хозяин сказал нельзя, значит нельзя.
Знаете, меня потряс вчерашний день. Две новости, из Нижнего и из Петушков. В Нижнем кошмарное преступление,со множеством жертв. В Петушках в частном доме обнаружены 20 престарелых граждан, и одно тело.В Нижнем- дети, в Петушках- 80-летние старики.
Оба этих случая объединяет одно. Были соседи, вокруг были люди, всё видели, наблюдали не один месяц, и не предупредили никого, не затрезвонили во все колокола, не забили тревогу!
Смертельное равнодушие. Убийственное молчание. Вам кидают кость в виде Крыма, проклятой олимпиады, и вы ликуете. И эксперимент над вами продолжают, вам запрещают есть, пить, жить, и вам нравится. Дальше, под ваше радостное ржание сжигают продукты, тоннами, сотнями тысяч тонн, и это в стране, пережившей Поволжье и Блокаду Ленинграда. Но вам весело! И, чтобы ваше веселье не прекращалось, вам в ваши тупые головы сунули свадьбу, жрите дорогие граждане, вот вам зрелища.
Только вам не сказали, хлеба больше не будет. Только зрелища, а жрать вы будете сами себя.
Пока вы веселились и бились в патриотическом оргазме, страна сгнила, вместе с вами. А вы и не заметили.
19 стариков заморили голодом в доме престарелых под Владимиром
1 старушка умерла, еще 18 пенсионеров доставлены в больницу с истощением.
Во Владимирской области с февраля работал частный “дом престарелых”, жизнь в котором была для стариков настоящим адом. Ненужные своим детям и внукам, пенсионеры оказывались там без еды и лекарств.
При оформлении документов их встречал вежливый персонал, приветливые девушки в белых халатах, представлявшиеся медработницами. Спрашивали, как самочувствие, мерили давление. А потом, когда получали деньги на содержание стариков, резко меняли отношение к пациентам – не ухаживали за ними, не заботились о возрастном питании.
Старикам было даже нечем мыться – в ванных комнатах не было ни зубной пасты, ни мыла, ни даже чистых полотенец. А лекарства, которые им выдавали, оказались просроченными. Все закончилось тем, что одна из старушек умерла от голода.
- В тот день, когда сотрудники полиции узнали о смерти женщины и прибыли в дом, обнаружили еще двух пожилых людей, которые нуждались в помощи, – рассказали в Следственном управлении СК по Владимирской области. – Они были отправлены в больницу. Под наблюдением врачей находятся еще 16 пенсионеров.
Помнится, в каждой советской столовой обязательно висела наглядная агитация в виде плакатов с призывом: "Хлеба к обеду в меру бери: хлеб - драгоценность, им не сори!.."
Б...ть, куда же мы катимся?..
После сжигания продуктов начнем сжигать друг друга?.. Ну, это же - логично: жратвы явно на всех не хватит.
В общем, путиноиды придали нашему падению еще большее ускорение. Через месяц-полтора начнутся перебои с продуктами в регионах, а еще через месяц пустые полки магазинов оценят "зажравшиеся москвичи". Ну, и понесется...
Этот режим долго не просуществует. Страну он угробит, конечно. Но и себя - тоже. Утешает лишь последнее. Хотя - можно ли жалеть страну, которой отказал инстинкт самосохранения? Я как безумная Кассандра кричу о гибельности путинизма уже 15 лет, а население лишь крутит пальцем у виска. Значит, так тому и быть... Сами выбрали веревку, сами намылили, сами встали на табуреточку. Осталось - шагнуть с табуретки в вечность:
Обрезав стропы парашюта,
Вован протяжно заорал:
"Семья раздета и разута!
Пошли все на х...!" - И упал...
ВСЕЛЕННАЯ ФАШИЗМА
«Где же это дно и когда мы его, наконец, достигнем?» — вопрошает обескураженный россиянин. А никогда!
Дело в том, что пресловутое Дно – это станция, на которой в исторической петле повисла вся Россия вместе со своим императором, так и не встретившимся с Родзянко, и в итоге подписавшем Указ о собственном отречении – и от престола, и от России, и от самой жизни. И все, что происходило дальше – бесконечная вереница адовых событий в процессе головокружительного полета в Преисподнюю. Ленин и террор, Сталин и чекисты, коллективизация и расстрелы, индустриализация и расстрелы, стукачи и ГУЛАГ, война и кровь, диссиденты и лагеря, ГКЧП и танки у Белого дома, Путин и Чечня, Грузия и Украина – все сплелось в одной исторической петле, из которой Россия не может выбраться вот уже сто лет.
Можно ли было нащупать это дно в гитлеровской Германии? Смотря что считать этим самым «дном». Поджог Рейхстага или суд над Тельманом? Вторжение в СССР или Освенцим? Сожжение книг или газовые камеры? А, может, ядерное «оружие возмездия», которое фюрер так и не успел применить? А если бы применил – считалось бы это «дном» или гитлеровцы принялись бы «рыть еще глубже»?
Нет, дорогой мой читатель. В том-то и фокус, что фашизм не имеет никакого «дна», поскольку начисто лишен человеческих и моральных ограничений, пролетая одну «опорную точку» за другой, даже не замечая их. Фашизм – массовое умопомешательство, превращающее народ в толпу, а нацию – в орду орков, в тучу саранчи, вставшей «на крыло» и пожирающей исторические посевы морали и нравственности. Не удивляйтесь распятым «телепузикам» — это все цветочки. Когда в зимней Москве вырубится электричество, перестанут ходить трамваи и метро, когда в лютый мороз полопаются трубы теплоснабжения и прорвет канализацию, и путинолюбивая толпа вывалит на улицу, чтобы погреться у костров, сжигая книги Достоевского и Толстого – даже тогда я скажу: «Это – не дно». Когда обезумевшие от голода бомжи начнут резать прохожих – я повторю эту мантру.
Фашизм – это огромная вселенная. И раз уж мы принялись ее познавать – нам придется блуждать в ней до бесконечности. По крайней мере – до тех пор, пока каждый из нас не осознает всю гибельность этого эксперимента и не захочет, наконец, вырваться из ее пространства в плоскость цивилизации. Там, в параллельной Вселенной, нет места путиным и бастрыкиным, свинорылым полицаям и тихим стукачам, патриотичным актерам и государственным певцам…
Но ведь мы во все это не верим, не правда ли?.. Посему – бороздим и рассекаем дальше, расширяя зрачки от ужаса и истошно вопрошая: «Когда же мы достигнем дна?..»
В России, кажется, образовалась новая сакральная идея, снова вмомент объединившая крымнашистов и либералов, ватников и майдановцев, православных и атеистов, левых и правых.
Эта новая сакральная идея - еда.
Точнее, формула "еду выбрасывать нельзя".
Россия - страна, удивительно умеющая вырабатывать сакральность. Ничего больше она вырабатывать не умеет. Но сакральность - это просто божий дар какой-то этой стране.
Самая главная заповедь здесь - не трожь!!!!
Царь - сакральный, Крым - сакральный, война - сакральная, история - сакральная, министерство души - сакральное, памятник - сакральный, и даже помидоры теперь - тоже сакральные.
Я знаю, что такое голодуха. О, да! Уж поверьте.
Тот, кто служил в девяностых под Екатеринбургом, в тех самых Камышловских болотах, откуда сейчас толпами валят новые "добровольцы" на новую войну - зимой, при минус тридцати пяти на улице и плюс четырнадцати в казарме, стены которой были покрыты вечным шевелящимся ковром из комаров (сырость от болот была такая, что комары не переводились даже в середине января), в одной шинели, кителе и нательной рубахе, по четыре-шесть часов на морозе и ветру очищая дивизионный плац от снега скребками, лопатами и плащ-палатками, все это под крики "бегом, бегом!", с растущим тощим организмом под два метра и дефицитом веса, вечно требующим жратвы, и черпаком гнилого бигуса на обед и двумя ложками крупы ячневой сеченой на ужин - о, поверьте, этот организм знает, что такое ночами жрать из тюбика зубную пасту "Ягодка", которая нестерпимо пахнет едой.
Собственно, нас, духов, иначе как проголоды, обмороки, нехватура, гоблины - тогда и не называли.
Однажды в казарменном сортире, в помойке, я увидел целлофановый пакет с печеньем, который сержанты отобрали у партии вновь поступивших новобранцев, и выкинули в помоечный ящик.
Шмон молодых был одним из главных действий при поступлении новой партии - отбирали все, всю еду. Самое вкусное деды оставляли себе, а остальное выбрасывали.
Собственно, это было ровно то, чем занимается сейчас наша власть - маленькая групка сытых мордатых хозяев казармы отбирала рессурсы у толпы нищих голодных пейзан и показательно выбрасывала санкционную еду в ящик с использованной туалетной бумагой.
Выбрасывали именно показательно, чтобы служба медом не казалась, чтобы к новым законам приучить, чтобы дать понять тебе, куда ты попал, узнать свое место. Потому что в армии жрать выкинутое - самое главное западло.
Довести людей до животного состояния, до настоящего, всамделишнего голода, когда в глазах у жрущего человека, который спер в овощном цеху немытую морковь, засовав её в кирзачи, или на раздаче стырил бачок с кашей и стоит теперь жрет её в углу, давясь, торопясь, пока не отобрали и не начали пиздить, с совершенно животным выражением на лице, когда в глазах не остается ничего человеческого - а потом за это же состояние его и чморить - это то, чем и занимается наша власть сегодня.
Мне стоило диких усилий заставить себя не схватить этот пакет из сортирной помойки и не начать жрать прямо здесь, на очке. Жрать втихаря, в одинаря из помойки на очке - представить в армии преступления хуже этого невозможно. Хуже нет ничего. После этого тебе просто пздц. Лучше сразу самому повеситься.
Но мне было плевать. Все что я видел - это жратва.
Так вот. Взять, и просто выйти, не схватив этот пакет, мне стоило каких-то нечеловеческих усилий. Это было больно именно физически, в прямом смысле этого слова. Вот прям по-настоящему. Когда я вышел, у меня болела каждая мышца, каждая косточка.
А потом в расположение с выражением лица, какое бывает у спаривающейся собаки, и абсолютно потерянным взглядом, залетел мой сослуживец, и с приглушенным полу-криком полу-шепотом "пацаны, смотрите, что я нашел" - поднял в руке этот пакет. И пацаны, не знавшие, где он это нашел, налетели на него как саранча, и жрали эти галеты из помойки, и мне второй раз стоило диких усилий не присоединиться к этой куче голодных, которая пихала друг друга за эти галеты и набивала их в рот горстями, потеряв все человеческое в своем образе.
Да, они не знали, где он взял эти галеты - но я то знал. И он знал. И именно поэтому он и принес специально всем, чтобы, если что, быть замазанным не одному, а вместе со всеми.
Второй раз удержаться было сложнее - потому что уже толпа, а в толпе можно все. Кажется, я, стоя в стороне и глядя, как они жрут эти галеты, даже плакал.
А тот, который этот пакет и притащил в распалагу, и жрал потом, зная где он эти галеты взял - стал впоследствии одним из самых жестоких дедов, или, как у нас говорили, "перцев" - круче только яйца, выше только небо. Молодняк бил и чмырил с удвольствием. За голодуху, да.
Так что что такое жрать зубную пасту месяцами я знаю, и потом, в Грозном, что такое жарить голубей на шомполе, знаю (голубю главное в голову попасть, потому что тушку автоматная пуля разрывает вбрызги), и дальше, в горах, под Шаро-Аргуном, что такое жрать собачатину, тоже знаю (у собаки главное жир срезать, он горчит), и затем, в Грузии, что такое пить из болота или ручья, где выше по течению лежит труп теленка - знаю тоже.
В общем, что такое еда, когда хочется есть - я знаю.
Но никакого культа еды у меня не образовалось.
Я не стою над душой у ребенка с ложкой, чтобы он доел в тарелке все до последней крошки, только из-за того, что отцы и деды голодали - свободное незашоренное сакральностями развитие личности моего ребенка для меня куда важнее, чем ложка недоеденного пюре, которую меня совершенно не запарит выкинуть в ведро. Меня не повергают в шок испортившиеся продукты. Я радуюсь празднику кидания помидорами в Испании. И поддерживаю бельгийских фермеров, выливающих под свой Парламент тонны молока в знак протеста. А в Европе в темном прошлом с голодухи мерли не меньше нашего.
Нет, я совсем не говорю, что уничтожать еду - хорошо. Уничтожать еду - плохо. Вырастить полторы тысячи свиней, привезти их через океан в Россию и сжечь в крематории, потому что одному полоумному заклинило башню - это совершеннейшая дичь, конечно.
Но только не потому, что наше прошлое - чернуха, чернуха и еще раз чернуха.
Не с того конца заход.
Друзья мои, ну, если мы будем делать сакральность еще и из помидоров - стране тогда точно крышка.
Из-под которой мы не выберемся никогда. Потому что ничего более совкового, чем сакрализация еды, придумать нельзя.
Для меня все происходящее ассоциируется не с продуктовыми карточками во время войны.
Для меня все происходящее ассоциируется только с одним - с группкой мордатых сержантов в каптерке, тумбочки в которой забиты отобранной у нищих пейзан колбасой; с существованнием в своем теплом сытном уютном мирке группы окончательно ушедших в астрал милиардеров, выбрасывающих на глазах толпы голодных проголодов санкционку в сортирную помойку и вводящих самые жесткие меры наказания за то, что кто-то эту санкционку будет жрать. И уверенных, что так и надо, что они правы. С кривым, совершенно уебищным, диким миром казармы, в которую они превратили всю страну, с его извращенной, совершенно животной моралью, ублюдочной нравственностью, пизданутостью душой и мозгами. С властью, которая рассматривает все остальное население барака своей собственностью, и населением, которое соглашается с этим и готово жрать галеты из сортирной помойки, и желательно, чтобы по возможности замазать еще и всех вокруг - но лишь бы только не возвысить голос, не заблеять, не заявить о своих правах и своем достоинстве, не стать не таким, как все.
Так что сжигание сыров в специально закупленных для этого передвижных крематориях и давление помидоров бульдозерами говорит совсем не о том, что помидоры святые.
А только и исключительно о том, что Верховный Сакральный - ебнутый.
Впрочем, большинство населения страны, хрен там говорить, под стать властителю - их это либо устраивает, либо оно готово с этим мириться.
С лопат из-за решетки жрать готовы, лишь бы вместе со всеми, и не блеять.
А я не готов. Потому что хочу оставить детям другую страну. А не ту, которую оставили нам деды. Даже несмотря на то, что они голодали.
Главная цель уничтожения санкционных продуктов – это «забота о здоровье граждан», заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков:
Главная цель уничтожения евреев – это «забота о здоровье немецкой нации», заявил доктор Геббельс.
Главной целью Нюрнбергского трибунала было...
Короли крематориев – ВЧК-НКВД-КГБ
В 2014-2015 г.г. майор КГБ Путин, ставший «президентом» России 15 лет до этого, решил сжигать трупы солдат и офицеров ВС РФ в мобильных крематориях, чтобы избежать «ненужных следов» своих военных и террористических преступлений в Украине.
В 2015 г. майор КГБ Путин решил сжигать в мобильных крематориях пищевые продукты, ввезенные при продуктовом эмбарго, которое Путин ввел против своих сограждан.
По версии западных аналитиков, Олег Пеньковский был высокоэрудированным человеком и грамотным офицером разведки. Сотрудничество со спецслужбами США и Великобритании начал в 1961 году. Объёмы и важность переданных им материалов не имели аналогов за всю предыдущую историю разведывательной деятельности Запада против СССР.
Перебежчик Олег Гордиевский указывал: «это был единственный серьезный источник в Советском Союзе у Запада, который рассказал всю подноготную ракетного кризиса на Кубе в 1962-м году и берлинского кризиса 1961-го года... Он назвал точные цифры – какого типа ракеты, сколько ядерных боеголовок, сколько их размещено на Кубе, на что готов Хрущев, куда ведет хрущевский авантюризм... Фактически, в двух ситуациях, по крайней мере, он помог избежать конфронтации. А конфронтация в те годы была бы ядерная, потому что пока Пеньковский не сообщил все точные данные о советских возможностях, американцы сильно их переоценивали, хотя действительно были очень мощные ракеты советские, они бы сильно поразили Соединенные Штаты и, наверное, уничтожили бы полностью Британию, но Советский Союз не выиграл бы ядерную войну, в конце 70-х он мог бы выиграть, но в те годы он не мог выиграть. Поэтому Кеннеди чувствовал за собой силу, и он настоял на своем, и в Германии, и на Кубе, в Карибском бассейне, и выиграл».
Олег Пеньковский, бывший полковник (разжалован в 1963 году) ГРУ Генерального штаба Вооружённых сил СССР, был арестован в Москве 22 октября 1962 года. В 1963 году обвинён в шпионаже (в пользу США и Великобритании) и в измене Родине, ЯКОБЫ расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
На самом деле, Олег Пеньковский был не расстрелян, а заживо сожжен в печи крематория. Вся процедура снималась на кинопленку и в дальнейшем её показывали будущим офицерам СВР, ГРУ и КГБ для устрашения. Не верите, думаете что это – легенда? Поговорите с бывшими и действующими сотрудниками КГБ/ФСБ. Все они видели и хорошо помнят эти кадры.
Путин, майор КГБ, применяет крематории «по альтернативному назначению» и по сей день.
ВЧК-НКВД-КГБ – это короли крематориев. Гитлеровцы только лишь учились у них.
Там, где есть ВЧК-НКВД-КГБ, есть война, смерть, горе, нищета, голод, бесконечные преступления против своего народа и других народов, геноцид.
Там, где есть майор КГБ Путин...
42 процента россиян готовы доверить регулирование интернета правительству, 41 процент — спецслужбам. Необходимой цензуру в интернете назвали 49 процентов респондентов.
То есть, в среднем 44 % россиян готовы не только поддержать, но и направить любой предмет, вставляемый им в любое место, лишь бы это были жопа и х*й.