Хотят ли русские ядерной войны?
Андрей Пионтковский: постепенно и необратимо меняется ситуация и в самой России
Внешняя политика СССР / России в ядерный век определялась ответом правителей страны самим себе на один вопрос: способны ли они выиграть мировую войну у США и их союзников? Под "выигрышем" в СССР понималось неограниченное расширение полученной в Ялте по итогам 2-ой мировой войны зоны исключительного господства CCCР. В России "победа над Западом" мыслится как возвращение утерянной ялтинской зоны контроля и демонстрация тем самым несостоятельности блока НАТО как инструмента коллективной безопасности входящих в него стран. В разное время ответ на этот судьбоносный вопрос был различным и часто он являлся предметом драматической внутриполитической борьбы.
Тов. Сталин начал пробное прощупывание границ своей "зоны" уже 16 августа 1945 года. В своем письме президенту США Трумэну он как бы между прочим попросил того пойти навстречу его "скромному пожеланию": оккупации советскими войсками о. Хоккайдо, не предусмотренной ялтинской сделкой. Трумэн ответил дядюшке Джо 18 августа очень ясно и доходчиво.
Больше Сталин к нему со скромными пожеланиями не обращался, а вот к пожеланиям самого Трумэна в течение нескольких лет относился исключительно внимательно – ушел из Ирана, прекратил помощь греческим партизанам, перестал выдвигать территориальные претензии Турции. Очень рациональный политик, готовый отступать там, где это было необходимо. Зато в Восточной Европе вытворял все что угодно, ломая эти страны через колено, и Трумена это не очень беспокоило. Обе стороны соблюдали негласную конвенцию и Сталин прекрасно понимал, что расширить свою "Animal farm" (социалистический лагерь) силой он пока не может.
С овладением атомной бомбой тов. Сталин начал склоняться к позитивному ответу на ключевой русский вопрос. Война в Корее стала первым его открытым военным вызовом США.
Зима 52-53 годов – один из самых таинственных и драматических эпизодов советской истории. Многие документы той эпохи остаются закрытыми, если они вообще не уничтожены. Но все более убедительной становится версия тройного замысла стареющего и теряющего адекватность вождя (третья мировая война, еврейский погром и очередная жесткая зачистка партийных соратников).
Соратники в той схватке буквально не на жизнь, а на смерть опередили властелина полумира; погром, во всяком случае, в его крайних формах отменили, а вот в центральном русском вопросе они серьезно разошлись во мнениях.
Берия и Маленков, основные бенефициары переворота, возглавившие (один де-факто, другой де-юре) новое правительство, давали негативный ответ на вопрос о "победе", более того они отрицали сам смысл сражения за эту "победу". За свои 100 дней в Кремле Берия не только выпустил миллион заключенных из советских лагерей, но и почти успел выпустить из ялтинской "зоны" целую ГДР, согласившись на объединенную демилитаризованную Германию.
В решающий миг их борьбы за власть с Хрущевым Маленков дрогнул, обнаружив в своей приемной вооруженных до зубов маршалов и генералов во главе с самим Жуковым, и сдал единомышленника. Но оставаясь еще почти два года номинальным Председателем Совета министров СССР, он время от времени робко пытался продвигать их общие замыслы. Его звездным часом стало выступление на встрече с "избирателями" 12 марта 1954 года, в котором он заявил, что в третьей мировой войне победителей не будет. Массовое применение ядерного оружия приведет к гибели мировой цивилизации. Маленков фактически сформулировал доктрину взаимного гарантированного уничтожения.Но Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев резко осудил заявление Маленкова как антипартийное и антимарксистское. Как это не будет победителей?! Неправда! Мы войны не боимся! Мы победим в любой войне! Пусть знают поджигатели войны: мы за ценой не постоим.
Реализуя эти партийные установки, маршал Жуков 14 сентября 1954 года прогнал 50 тысяч душ через радиоактивный пепел войскового учения на тему "Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия", на практике "доказав" возможность победы Советского Союза в ядерной войне.
Вплоть до Карибского кризиса 1962 года советское руководство исходило из убежденности в своей способности выиграть мировую войну. И именно эта убежденность толкала Хрущева повышать ставки в конфронтации с США.
На самом краю пропасти в обстановке жесточайшего цейтнота Кеннеди и Хрущев заново открыли для себя, как практикующие политики, доктрину взаимного гарантированного уничтожения. А еще через десять лет она была институализирована серией соглашений о контроле над вооружениями, подписанными Никсоном и Брежневым. И более полувека (1962-2014) на ней держался мир между двумя ядерными сверхдержавами.
С 2014 года России живет в состоянии, представляющем исключительную опасность для ее самой и для окружающего мира. Как это было в последние годы жизни Сталина и в последние годы правления Хрущева и с тех пор не было полувека, сегодняшнее российское руководство убеждено в своей способности выиграть ядерную мировую войну. Именно ядерную, потому что правители России прекрасно отдают себе отчет, что в любой другой номинации возглавляемая ими страна заведомо несостоятельна.
А как же доктрина взаимного гарантированного уничтожения (1962-2014), спросите вы. А это были ядерные шахматы. А выходцы из питерской подворотни играют, нет, не в ядерный покер, как полагают некоторые западные комментаторы, а в ядерное очко. По-ученому это у них называется деэскалация через ядерную эскалацию. Ядерный шантаж, если по-простому. Как рассказал в своем интервью Бобу Вудфорду министр обороны США Джим Мэттис, он стал рассматривать Москву как экзистенциальную угрозу США после того, как некие Russians предупредили его лично, что они будут готовы применить ядерное оружие в случае конфликта в Балтии.
На всех уровнях (эксперты, пропагандисты, официальные лица) уже четыре года Москва обращает к Западу свой гитлеровский вопрос из 30-х годов прошлого столетия: "Вы готовы умереть за Нарву (Данциг)?" Вы отважитесь выполнить ваши обязательства по статье 5 Устава НАТО, когда наши доведенные до отчаяния зеленые человечки отправятся в свой законный отпуск в балтийские республики?
И каким же невероятным немыслимым подарком судьбы, в который они даже сразу не могли поверить, стал для кремлевских один американский торговец недвижимостью и телевизионный шоумен, который вдруг стал повторять на предвыборных митингах и дебатах их излюбленные мантры: "Готовы ли вы, дорогие американские избиратели, умирать за Нарву, за пригород Санкт-Петербурга, за агрессивных черногорцев?"
И уже как действующий президент он ни разу, несмотря на оказанное на него огромное давление, не выжал из себя слов о своей приверженности 5-ой статье устава НАТО. Зато десятки раз угрожал, что при определенных обстоятельствах он не будет выполнять свои союзнические обязательства. Какой к черту "русский агент", как это утверждают его хулители из Fake News?! Таких замечательных агентов просто не бывает. Инициативник! С таким никаких связников не надо. Достаточно саммитов один на один как в Хельсинки. Суперполезный буржуазный, не идиот даже, а просто законченный moron.
В Москве решили, что более удобного для них субъекта в Белом доме на случай похода "вежливых зеленых человечков" в Прибалтику не будет никогда.
Вот за этого антинатовского Трампушку и пили шампанское в Думе внуки Молотова-Риббентропа 8 ноября 2016 года. Но они горько ошиблись, явно переоценив значимость первого лица в американской системе власти.
Как это ни парадоксально, но после двух лет пребывания на посту Президента США воинствующего анти-атлантиста Трампа психологическая решимость и военная готовность НАТО и США защищать страны Прибалтики от российского агрессора, угрожающего применить ядерное оружие значительно выше, чем два года назад. Действие рождает противодействие. Военно-политический истеблишмент США консолидирован в своем отношению к кремлевскому режиму как никогда прежде. (По многим вопросам внутренней и внешней политики у Трампа имеется достаточно сторонников и в Конгрессе и в стране. Только не по Путину. Последний друг Кремля Дана Рохрабахер покинул Конгресс, проиграв недавние выборы.)
Постепенно и необратимо меняется ситуация и в самой России. Обыватель уже перекормлен и пресыщен истеричной антизападной пропагандой. И социологические опросы и фокус-группы свидетельствуют, что растущее большинство населения поддержало бы улучшение отношений с Западом. И уж ни в коем случае русские, для которых казалось бы на миру и смерть красна, не собираются дружно отправляться в путинский рай.
Сохранившая адекватность часть идеологической обслуги власти пытается тактично и осторожно вразумить своих нуждающихся в терапевтической поддержке заказчиков:
"Нам совсем не обязательно отказываться от Крыма или Сирии для качественного изменения собственного международного статуса. Достаточно сбавить градус агрессии в риторике.
Демонстрация силы в Сирии, анимированная презентация ракет, наносящих удар по Флориде, химическое оружие для уничтожения личных врагов за пределами страны – все это работает на образ России как угрозы цивилизованному миру.
Задача в том, чтобы разрушить цельный образ России как угрозы и сломать механизм, воспроизводящий коллективное санкционное давление".
Согласитесь, этот вброшенный в паблик темничек – уже готовая платформа для сегодняшних берий и маленковых, созревающих в путинском бункере.
А вот еще один пассаж из той же методички, апеллирующей к успешному иранскому опыту мимикрии режима:
"При президенте Рухани Ирану всего за несколько лет удалось заметно улучшить имидж страны в мире. Одним из условий для начала этого процесса стало появление новых людей на ключевых постах в иранском руководстве".
Что касается новых людей в авторитарных и тоталитарных режимах, то как подтверждает множество исторических примеров, появляться этим новичкам неоткуда, кроме как только из старой колоды окружения диктатора. А чтобы в ней изначально оказаться, они, по определению, должны быть законченными мерзавцами. Каковыми и были, разумеется, четыре персонажа, разделившие с тов. Сталиным его позднюю трапезу в ночь на 1 марта 1953 года. Кстати, граф Клаус фон Штауффенберг, который почитается сегодня в ФРГ как герой Сопротивления, был убежденным нацистом.
Провидение вынуждено в критических ситуациях делать добро из зла. Потому что больше не из чего его делать.