"Погибаем зря". 100 лет назад был расстрелян поэт Николай Гумилев
В Петербурге вспоминают поэта Николая Гумилева, расстрелянного большевиками 100 лет назад. Споры о месте его захоронения ведутся до сих пор. Жители Кронштадта, где он родился, так и не добились, чтобы установили памятник поэту.
Одно из предполагаемых мест расстрела Николая Гумилева
В Петербурге вспоминают поэта Николая Гумилева, расстрелянного большевиками 100 лет назад. Споры о месте его захоронения ведутся до сих пор. Жители Кронштадта, где он родился, так и не добились, чтобы установили памятник поэту.
Николай Гумилев
Поэт Николай Гумилев, один из основателей поэтической школы акмеизма, первый муж Анны Ахматовой и отец известного ученого Льва Гумилева, страстный путешественник, один из крупнейших исследователей Африки, участник Первой мировой войны, на которую он пошел добровольцем, кавалер трех Георгиевских крестов, был арестован 2 августа 1921 года по обвинению в участии в "Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева".
Дело профессора Таганцева – одно из первых больших дел, громко прозвучавших в первые послереволюционные годы. За участие в "заговоре Таганцева" было расстреляно 96 человек, в основном представители петербургской интеллигенции. Николай Гумилев и еще 56 обвиняемых по этому делу были расстреляны 26 августа 1921 года. В 1992 году дело было признано полностью сфабрикованным, все его участники реабилитированы. Но историки до сих спорят о том, был ли "заговор Таганцева" реальным или выдуманным чекистами по образцу многих последующих сфабрикованных дел. Руководитель центра "Возвращенные имена" при Российской национальной библиотеке Анатолий Разумов уверен, что это дело – целиком выдуманное.
Анатолий Разумов
– Для меня как для историка очевидно одно – что это дело непосредственно связано с Кронштадтским восстанием 1921 года, с хватанием чекистами всех людей в Петрограде, которые этому восстанию симпатизировали и были настроены оппозиционно к действующему режиму. Схватили 833 человека, потом кого-то отпустили, но само хватание было типичным для того времени. И это был самый кровавый год из того завершающего ленинского периода. По рассекреченным документам о расстрелах, которые я исследовал, в 1921 году расстреливали тысячами, а в 1922-м расстреляли уже всего несколько человек. 1921 год – страшный. Все имена расстрелянных по Таганцевскому делу опубликованы после реабилитации этих людей.
– Так был ли Гумилев участником заговора – и был ли заговор?
– Он был причастен к нему в том смысле, что, безусловно, был среди сочувствующих Кронштадтскому восстанию. Среди тех, кого тогда схватили, многие не знали друг друга. Что в этом ложь, а что правда, сказать трудно, потому что чекисты с самого начала сооружали лживые дела. И дело "Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева" – типовое, образцовое дело для последующих чекистских дел: да, мы знаем, что это монархисты, противники советской власти, бывшие офицеры. А что написано в предписании на расстрел и в акте о приведении приговора в исполнение по Гумилеву? Расстреляны 57 белогвардейцев в ночь на 26 августа – все было просто для власти, и Ленин лично курировал это дело. Там есть разные свидетельства, есть мемуары Ирины Одоевцевой, но мне посчастливилось беседовать с сыном расстрелянного поэта Львом Гумилевым, он считал это дело полной выдумкой. А сын Таганцева, Кирилл Владимирович Таганцев, страшно огорчался, что в этом деле все валили на отца – мол, это он всех выдал. Но это основано на том, чего мы не знаем, – на подлых, сфальсифицированных чекистских делах.
Совсем другое мнение на этот счет у историка, доцента Свято-Филаретовского института, автора работ о Таганцевском деле Владимира Черняева. Он, наоборот, уверен, что организация Таганцева существовала, и что Николай Гумилев был ее активным участником. Эта уверенность проистекает из знакомства с тремя томами дела, возбужденными против Таганцева.
Что касается Гумилева, то он ведь и сам признал свое участие в организации, и в показаниях Таганцева это есть
– Я был хорошо знаком с Кириллом Владимировичем Таганцевым, сыном Владимира Николаевича Таганцева. В его деле 359 томов, все они до сих пор хранятся в Центральном архиве ФСБ. Нас посадили в рукописном отделе, и мы с Кириллом Владимировичем смогли все это посмотреть. Кроме того, я занимался в архивах Финляндии, США, и по изученным мною документам белой эмиграции можно с полной уверенностью сказать, что организация была реальной, и одним из трех ее руководителей был Владимир Таганцев. Она возникла в конце 1919-го – начале 1920 года и была единственной организацией, которой удалось во время Кронштадтского восстания иметь прямую связь с восставшими – благодаря связям с русским зарубежьем, в частности, с бывшими офицерами, работавшими курьерами, например, в разведке финляндского генерального штаба. Они были кем-то вроде почтальонов – приходили в Петроград, забирали почту, потом уходили и иногда даже уводили с собой кого-то за рубеж – естественно, нелегально. Точно так же через них была налажена связь с восставшим Кронштадтом. А что касается Гумилева, то он ведь и сам признал свое участие в организации, и в показаниях Таганцева это есть. Исследователи часто обвиняют Таганцева в том, что именно из-за него Гумилев был арестован и погиб. Но дело в том, что впервые Таганцев упомянул Гумилева тогда, когда тот уже был арестован и давал показания, так что виновником его ареста он никак быть не может. Между прочим, известны даже некоторые люди, которых сам Гумилев принял в организацию. Среди них – поэт Георгий Иванов, он долго отрицал это, но после Второй мировой войны признал, что его принял в организацию Гумилев. Гумилеву, кстати, было поручено написать листовку, связанную с Кронштадтским восстанием, но, судя по показаниям, то, что он написал, никуда не годилось, и листовку Таганцевской организации пришлось написать другому человеку. Многие подвергают сомнениям то, что написала в своих воспоминаниях "На берегах Невы" Ирина Одоевцева. Но ведь она, естественно, не видела дела Таганцева, а ее воспоминания с ним совпадают. Они, видимо, тогда жили вместе с Гумилевым, она залезла к нему в стол и обнаружила деньги, которых у него не могло быть. И он ей признался, что состоит в организации Таганцева.
Николай Гумилев. Фотография из следственного дела
– А из архивных документов можно понять, какие цели были у этой организации?
Это была настоящая действующая организация сопротивления
– Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить тогдашнюю ситуацию. Гражданская война еще продолжалась на Дальнем Востоке, но в принципе уже была одержана победа. И вдруг оказывается – Кронштадт восстал, по всей стране крестьянские восстания. К Кронштадтскому восстанию подтолкнули беспорядки, забастовки рабочих в Петрограде, которые в Кронштадте приняли за начало восстания. А вообще-то оно предполагалось одновременно в Кронштадте и в Петрограде, но после начала навигации. Но беспорядки начались раньше, поэтому Кронштадт восстал до того, как сошел лед. В общем, почва под большевиками зашаталась, они даже не знали, удержатся ли они у власти. Но организация Таганцева не собиралась свергать советскую власть, она собиралась – если эта власть зашатается, сделать так, чтобы не было анархии. Поэтому они уже разрабатывали проекты – как реорганизовать армию, государственную систему, как использовать и сделать по-настоящему демократической уже действовавшую систему советов, куда могли бы входить представители от разных партий. Я, между прочим, думаю, что на самом деле этим людям не нужна реабилитация, что они бы ее не приняли, потому что это была настоящая действующая организация сопротивления.
Ежегодно день памяти Николая Гумилева проходит во Всеволожске под Петербургом, этому мероприятию уже 30 лет.
– Оно начало проходить, когда многие еще боялись называть имя Гумилева, фактически запрещенное в советское время, а мы в 1991 году уже собрались и провели панихиду и вечер памяти у четырех сосен на берегу реки Лубьи, – говорит председатель правления Всеволожского историко-краеведческого объединения "Русское наследие" Ирина Гуреева-Дорошенко. – Это было первое предполагаемое место расстрела, но уже в 1996 году я смогла с документами в руках доказать, что на этом месте Николая Степановича не расстреливали. Была большая дискуссия, меня побивали камнями, кричали, что здесь точно место расстрела, но я показала документы развития территории 1921 года. Видно, что место это было густонаселенным, рядом две станции узкоколейной Ириновской железной дороги, все интенсивно застраивалось дачами – и расстрелять массу народа в середине населенного пункта было просто невозможно.
21 августа на гумилевском фестивале в Бежецке Гуреева-Дорошенко сделала доклад, в котором представила четыре бытующих версии о месте расстрела Гумилева. Первая – это место у четырех сосен на реке Лубье, у Бернгардовки, где ежегодно проходят вечера памяти поэта. Вторая версия связана с воспоминаниями Ахматовой, которой некие люди рассказали, что Гумилева расстреляли в районе Ржевки-Пороховых. По воспоминаниям Ирины Пуниной, дочери третьего мужа Ахматовой Николая Пунина, она дважды ездила с Ахматовой на Ржевку-Пороховые искать место расстрела Гумилева. Третья версия – что его расстреляли возле так называемого накопителя, который тоже находится на Ржевском полигоне. Это место называют Ковалевским лесом.
"Накопитель" на Ржевском полигоне. Фото предоставлено уполномоченным по правам человека Ленинградской области Сергеем Шабановым
– Почему-то все решили, что там и расстреляли Николая Степановича, крестов там понаставили, портретов понавешали, – недоумевает Ирина Гуреева-Дорошенко. Ни поисковики, ни сотрудники "Мемориала", внесенного Минюстом в список иноагентов, не нашли там расстрельных ям. Там найдена только одна могила с шестью телами, захороненными предположительно во время Великой Отечественной войны. Самым достоверным местом Ирина Гуреева-Дорошенко считает третье предполагаемое место расстрела поэта, Койранкангас, которое тоже находится на Ржевском полигоне, там в расстрельных ямах найдено около 80 тел. Четвертое место, пока еще не изученное, – Корнева Проба, его обнаружил местный краевед Голев, но по этому поводу никаких изысканий пока не велось.
Ирина Гуреева-Дорошенко помогает кронштадтским краеведам, который уже много лет добиваются установки памятника Николая Гумилеву в Кронштадте, где он родился. Пока эти усилия ни к чему не привели, у Ирины лежит пачка писем во множество инстанций, ответы из Министерства культуры, отсылающие к местным властям, и отписки местных властей, которые вроде бы и не против, но все никак не могут изыскать для этого возможностей.
Сказываются годы советского беспамятства, они сделали свое черное дело
– В Петербурге есть памятник Носу, Чижику-пыжику, зайцу, есть даже памятник жабе, а вот памятника Гумилеву нет, – возмущается Ирина. – И когда бывают общественные обсуждения на эту тему, обязательно кто-нибудь начинает выступать – а зачем нам этот памятник, да кто такой этот Гумилев – это сказываются годы советского беспамятства, они сделали свое черное дело.
Руководитель Кронштадтского морского музея Владимир Шатров давно ведет борьбу за установку памятника Николаю Гумилеву.
– У нас в музее собралась группа неравнодушных людей, мы убеждаем всех, что памятник Гумилеву нам очень нужен. У нас было много противников, они говорили – поставьте памятник Гумилеву-ребенку, поскольку его совсем маленьким увезли в Царское Село. Но как можно смотреть на ребенка и думать, что это муж Ахматовой, георгиевский кавалер, поэт, путешественник? Другие говорили – а что Гумилев сделал для Кронштадта? Наконец все-таки пришло понимание, что памятник нужен. Об этом стали говорить, писать статьи в газетах. Мы собрали в интернете очень много подписей за установку памятника, у нас есть подписи людей из множества стран. Потом мы стали обращаться к нашим местным властям, они нас поддержали. Мы много раз обращались к губернатору Полтавченко, заручились поддержкой Людмилы Вербицкой (в то время – ректор Санкт-Петербургского университета, умерла в 2008 году. – СР), и Географическое общество нас поддержало, и Союз писателей Петербурга, и Карен Шахназаров, и многие депутаты. Мы нашли архитекторов, специалистов, которые подобрали нам места для памятника. Но после каждого такого всплеска все уходит в песок, как будто чья-то рука придавливает. Недавно нам обещали в Смольном, что поставят памятник, – но мы боимся, как бы опять не сорвалось. Сейчас будут выборы, хотим взять с нашего кандидата в Думу обещание добиться установки памятника.
Активисты уже подобрали в Кронштадте четыре места, где можно установить памятник Гумилеву, есть скульптор, который готов подарить проект бюста поэта, но все упирается в деньги.
– Это тянется очень давно, еще губернатор Яковлев под давлением гумилевского общественного комитета в 2002 году распорядился поставить памятник Николаю Гумилеву в Кронштадте, где он родился, но в 2007 году губернатор Матвиенко признала это распоряжение утратившим силу, – говорит кронштадтский краевед Владимир Андреев. – Тогда комитет стал всюду писать: президенту Медведеву писал, в комитет по культуре, у меня папка – там килограмма два этой переписки. И вдруг в этом году весной я узнаю, что в Питер приезжает председатель московского Гумилевского общества Ольга Медведко. Она провела чудесный гумилевский вечер, воодушевилась, согласилась с нами, что надо ставить не бюст, а памятник в полный рост. Никаких подвижек в этом деле нет, но мы не опускаем рук.
Площадка напротив места, где был дом, в котором родился Николай Гумилев
А пока нет памятника, люди приходят к условным местам гибели поэта. Для благоустройства одного из таких мест много сделал уполномоченный по правам человека Ленинградской области Сергей Шабанов.
Место напротив Драматического театра Балтийского флота
– Когда мы почитали об этом месте, оказалось, что есть записи Павла Лукницкого, современника Гумилева и Ахматовой и историка их семьи, который опрашивал свидетелей и составил схему места расстрела Гумилева вблизи так называемого порохового погреба на Ржевском полигоне. Конечно, это никакой не погреб, проще назвать его накопителем, поскольку, по многим свидетельствам, там собирали людей перед расстрелом. Правда, никаких останков там никто не нашел, – рассказывает Шабанов.
Таблички на стене "накопителя". Фотография предоставлена уполномоченным по правам человека Ленинградской области Сергеем Шабановым
– Когда мы туда пришли, там была маленькая табличка, ранее установленная "Мемориалом", – "Жертвам красного террора". Потом этот накопитель использовался как склад, и есть свидетельства о том, что когда разбирали доски внутри него, то на них были надписи со словами – мы не виновны, погибаем зря, с проклятьями и мольбами. В 1990-е годы склад разграбили, добротные доски пошли на стройматериалы. Один человек нам рассказывал, что не решился взять себе хоть одну доску с этими страшными словами, но его соседям было все равно. Мы решили сохранить это место для людей, для будущего. Так как там везде вода, не пройти, мы обустроили дорожку – там насыпано машин 30 песка и проложены доски метров на 300, а дальше идет брусчатка. На здании табличка о том, что вблизи этого места "трагически погиб" Николай Гумилев, мы ее нашли на полу в заброшенном музее Ржевского полигона. Там есть еще таблички разным людям, но, видимо, заказывали их в 90-е годы люди, еще не готовые написать прямо: расстрелян. Мы сейчас работаем над тем, чтобы повесить там нормальную мемориальную доску, где будет это слово – "расстрелян", но и ту табличку сохраним как памятник эпохе. Там у нас установлен лагерный набат – рельса, согнутая буквой "г", в которую посетители могут ударить.
Лагерный набат у входа в "накопитель" на Ржевском полигоне. Фотография предоставлена уполномоченным по правам человека Ленинградской области Сергеем Шабановым
Память об убитых нужна живым, и в виде памятников, и в виде мест захоронений, – считает историк Анатолий Разумов. Он не теряет надежды найти расстрельные ямы, куда было сброшено тело Николая Гумилева и других причастных к делу Таганцева.
– Когда-нибудь мы их найдем, это же очень большие ямы. По моим представлениям, поскольку по эту сторону реки Лубьи всю территорию вдоль Рябовского шоссе от Ковалева до Приютино не раз обходили поисковики и ничего не нашли, то, может быть, расстреливали по другую сторону Лубьи, тем более что там был мостик через речку. Мы знаем, что расстрелы на той части полигона, за рекой, были. В 1989 году искали у платформы Морская, но ничего не нашли, – говорит Разумов. – Известно, что начиная с 1920-х годов тела расстрелянных возили на кладбище 9 января, то есть Преображенское, в Левашово и в район Приютино – так что мы просто не нашли. И все сегодняшние места памяти – это не места найденных останков. Верю, что когда-нибудь мы найдём место злодеяния. Может, его, как и другие ненайденные места советских злодеяний, наконец рассекретят. А может, и сами отыщем.