Кому оставить ключи от квартиры?
Этот вопрос должен задать себе каждый, кто был на протестных митингах. Следствие уже начало предъявлять обвинения за сказанные на них слова.
21 июня активистка Мария Баронова была признана обвиняемой по делу о массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая. Конкретно ее обвиняют в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 212 Уголовного кодекса — «Призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам». Баронова отпущена под подписку о невыезде, подписку о неразглашении она дать отказалась, сославшись на Конституцию.
Это, конечно, лучше, чем обвинение в организации массовых беспорядков (ч. 1 ст. 212 УК РФ), потому что речь будет идти максимум о трех годах лишения свободы, а не о десяти. И лучше, чем участие в массовых беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК РФ), потолок по которой — восемь лет.
Но для участников массовых акций протеста в целом именно третья часть — самая опасная. Потому что состав преступления по первой и второй частям предусматривает совершение вполне определенных действий, а вот часть третья дает возможность карать за слова. Значит, по ней может быть осужден любой участник митинга, имевший неосторожность поддержать скандирование толпы.
Практика применения ч. 3 ст. 212 УК пока крайне скромная — по ней «прищучивали» в основном провинциальных блогеров, нелестно отозвавшихся о
местном начальстве. Прецедент, имеющий отношение непосредственно к массовым беспорядкам, прежде был вообще один — по ней осудили трех «другороссов» за события на Манежной площади в 2010 году. Но у них 212-я «дополняла» ст. 318 (применение насилия к представителям власти). То есть они, по версии следствия, не только призывали бить омоновцев, но и собственно били.
Так что Баронова — первая, кому ч. 3 ст. 212 УК РФ грозит «в чистом виде» и по резонансному делу.
Беда в том, что в УК есть и 280-я статья — призывы к насильственному свержению конституционного строя. И если в России начнут карать за слова, сказанные на митинге, то в группе риска окажутся все, кто, например, скандировал: «Россия будет свободной!»
Это, может, и не прямая дорога к массовым репрессиям, но определенно эффективный инструмент для репрессий точечных.
Первый — на выход!
В среду вечером в «болотном деле» появилась и первая хорошая новость — из-под стражи без предъявления обвинения был отпущен под подписку о невыезде и о неразглашении Александр Каменский, задержанный 10 июня.
Его дело — тоже «лакмусовое». Каменский (как и Олег Архипенков) вообще не был 6 мая на Болотной площади.
Он как сторонник «Другой России» вечером собирался выйти на «более радикальную» акцию на Манежной площади. Его повязали по дороге, на выходе из метро «Театральная».
Если Каменский все же не перейдет из статуса подозреваемого в статус обвиняемого и потом его дело само собой «рассосется», это значит, что следствие по «болотному делу» решило все же не опускаться ниже определенного профессионального уровня и не работать против людей, вину которых составляют только «неправильные» политические взгляды.
Если же… Впрочем, хватит негативных прогнозов.
Кошек кормили соседи
Итак, 9 июня в районе одиннадцати вечера в дверь квартиры Александра Каменского позвонили два сотрудника полиции. Они не представились, но предложили «пройти» и дать показания по событиям 6 мая на Болотной площади. Александр ответил, что время позднее и что он не совсем понимает, чем тут может помочь, так как на Болотной 6 мая не был.
Полицейские ушли, а в 9 утра понедельника к Каменскому приехали сотрудники Следственного комитета с постановлением о проведении обыска. Он шел примерно до 5 вечера.
По информации источников «Новой», все время, пока шел обыск в квартире Каменского, следователи совещались, в качестве кого все-таки проходит по делу Александр — подозреваемого или свидетеля. Но когда выяснилось, что параллельно задержаны еще четыре человека, стало понятно: Каменский — подозреваемый.
«У следователей не было никаких доказательств, кроме ориентировки, — рассказал в интервью «Новой» 19 июня Евгений Архипов, адвокат Каменского, председатель Ассоциации адвокатов России «За права человека». — Они подготовили целый пакет документов в суд, где решался вопрос о выборе меры пресечения. В этих документах было постановление о возбуждении уголовного дела по факту массовых беспорядков, о том, что оно передавалось из одного следственного управления в другое, рангом повыше, о том, что следствие продлено до 6 ноября, указывалось количество следователей. Единственная бумага, которая непосредственно касалась моего клиента, — ориентировка. Каменский, «возможно, причастен…», его необходимо задержать».
После задержания Александр показаний не давал. Ему назначили бесплатного защитника и вышли в суд с ходатайством, которое поддержал прокурор, — избрать меру пресечения в виде заключения под стражу. Судебное заседание 13 июня прошло без адвоката, потому что началось на полчаса раньше положенного срока, а когда адвокат приехал, все уже закончилось.
Несмотря на это, суд не нашел в материалах дела ничего, что позволило бы удовлетворить ходатайство о заключении под стражу. Но вместо того чтобы, например, отпустить Каменского под подписку, суд дал следствию и гособвинению сутки на размышление.
За эти сутки в деле появился рапорт сотрудника полиции, осуществлявшего оперативное сопровождение «болотного дела», который установил, что сотрудник ОМОН ЦСН ГУ МВД РФ по г. Москве Сергей Асташкин по фотографии, непонятно кем и когда представленной, опознал Каменского как участника беспорядков на Болотной площади 6 мая. А еще — два протокола, составленные со слов полицейских, задержавших Каменского на Театральной площади. Судью Наталью Мушникову не смутило, что эти документы, в общем-то, противоречат друг другу и что человек, задержанный на Манежной, не мог в то же время находиться и на Болотной. Она отклонила ходатайство о вызове свидетелей со стороны защиты. Следствием не были представлены показания блогера Владимира Шрейдлера, который был задержан на Театральной вместе с Каменским.
Зато в деле появились характеристика участкового и справка из поликлиники по месту жительства — о том, что Каменский полностью здоров. В протоколе об
административном правонарушении упомянуто, что Каменский временно не работает.
Защите на ознакомление с материалами дела суд дал пять минут и вскоре вынес решение о взятии Александра под стражу. Дело, кстати, слушалось в 31-м кабинете Басманного суда. Тонкий троллинг.
Художественный вымысел в уголовном деле
«По условиям содержания в ИВС у меня никаких вопросов нет — все было нормально, — рассказал мне Александр. — Чувствую я себя хорошо, но мне нужна повторная операция, и надо сейчас это побыстрее сделать. Надо быть готовым ко всему».
Сведения о том, что Александр — безработный, тоже, выражаясь казенным языком, не соответствуют действительности. У меня есть характеристика Каменского с места работы, которое, кстати, он не менял с 2009 года. «Каменский Александр Алексеевич работает на нашем предприятии более трех лет. В его обязанности входит: мойка витрин, вывесок и фасадов зданий. Каменский А.А. зарекомендовал себя как грамотный специалист и добросовестный работник. За время работы у него не было ни одного опоздания или прогула». Характеристика подписана директором.
На мой вопрос, не будет ли у Александра проблем на работе, он ответил: «Надеюсь, нет, мне работа нравится, и я там на хорошем счету. Может, эти десять дней как отпуск засчитают?»
Кстати, 6 мая Александр тоже работал примерно до 16.00 и только после этого поехал на Театральную площадь.
«Весь его маршрут очень легко отследить, он перемещался в подземке, и это зафиксировали видеокамеры, расположенные в метрополитене, — говорит адвокат Архипов. — Биллинг мобильного телефона Каменского может подтвердить, где он находился в момент задержания и в течение дня его местонахождение. Кроме того, мы ходатайствовали о том, чтобы Александр давал показания на полиграфе».
В деле Каменского создан нехороший прецедент — единственным и безусловным доказательством признается рапорт полицейского. Суд принимает только рапорт, игнорирует другие доказательства, несмотря на УПК и принцип состязательности сторон. Эта практика наработана в административных правонарушениях — два рапорта полицейских в суде бьют любые доказательства, такие как показания свидетелей или видеозапись. Теперь эту практику пытаются распространить и на уголовные дела. И это очень страшно, потому что речь идет не о 15 сутках, а о годах лишения свободы.
Сейчас и адвокаты Каменского, и сам Александр не могут говорить о ходе следствия, поскольку он дал подписку о неразглашении. Но информация о том, кто и когда посещал Каменского в ИВС, — открытая. И на этот вопрос Александр мне ответил: «Два раза меня вызвали на беседу какие-то непонятные люди, это отражено в протоколе. Представлялись муровцами, говорили: «Вы можете отвечать на наши вопросы, можете не отвечать». Это было в субботу и в понедельник. В общем, на муровцев они похожи не были. В субботу один из них проболтался, что он 12 лет служил прапорщиком в погранвойсках. Это к ФСБ больше относится. Я с ними не откровенничал, только кивал головой. И задал пару наводящих вопросов. Один из собеседников продемонстрировал очень слабые знания Уголовного кодекса, ну просто никакие. Беседы, слава богу, были недолгими. Первый раз полчаса, второй — минут десять. Вопросы были установочные. Я ответил, что вся информация обо мне отражена в материалах уголовного дела. Спрашивали, чем увлекаюсь. Один раз даже задали вопрос: «А ты в Бога веришь?» Вообще, они больше о своей жизни зачем-то рассказывали, чем меня спрашивали. Мол, зарплату повысили, а надбавок нет. Из-за этого в Доминикану слетать не получилось».
Внешне Каменский — большой и плюшевый, как мишка. Спокойный, улыбчивый и уставший. Сегодня Александр кормит кошек сам. Надеюсь, следствие и суд не лишат их больше подобного удовольствия.
ВИДЕО В ПЛЕЙЛИСТЕ
Подробности:
Марш Миллионов 6 мая: Фашисты на выгуле