Цензура незаконно блокирует этот сайт в России с декабря 2021 года за правду. Пожалуйста, поделитесь ссылкой на эту страницу в Ваших соцсетях и группах. Сайт не сможет выжить без поддержки своих читателей. Помогите Свободной России!


Виктор Шендерович: Про имение и наводнение

shenderovich_viktor

Виктор Шендерович

1

Они, по старому анекдоту — находятся в разных местах.

Это я начал отвечать по существу на текст Александра Подрабинека. Речь в тексте идет о прискорбном состоянии дел в оппозиции.

По констатирующей части — спора с Подрабинеком не получается: пошлость «трибунно-политической части» последнего митинга на Болотной лезет в глаза и ноздри. Клоунский дуэт Митрохин-Гудков, двусмысленный Касьянов, кричащий Яшин и точно так же кричащий Константинов…

Отвратительно и печально.

И мне, стоявшему за трибуной, и упомянутому в тексте Льву Рубинштейну, стоявшему «в народе», было тоскливо и противно, думаю, не меньше, чем Александру Подрабинеку. Не сомневаюсь, что эти чувства разделяли с нами десятки тысяч пришедших шестого мая на Болотную...

И когда мы расходились с этого митинга (многие, как и я, не дожидаясь его окончания) — мы были печальны. Совсем с другим настроением расходились мы зимой 2011 года с проспекта Сахарова. Тогда была надежда, что политическая «трибуна» сформируется во что-то адекватное массовому протесту — сейчас ясно: она, эта политическая «трибуна», по прежнему занята, по преимуществу, лепкой своих персонально-корпоративных политических пельменей.

И мы — опять сами по себе.

Значит ли это, что десятки тысяч москвичей не должны были выйти на митинг в защиту своих сограждан, политических заключенных?

Мой ответ: не значит. Должны были выйти и вышли. Жалко, что вышло мало, но, как выясняется, мы живем среди людей с такой тонкой душевной структурой, что они не могут находиться на одной площади с (далее следует обширный список имен, включая, разумеется, и мое).

Бывалый чекист Гудков-старший решил под шумок пролезть в губернаторы Подмосковья и на пару с Митрохиным разыграл на трибуне балаган с голосованием за себя, любимого… — дивной красоты было зрелище, что и говорить, и очень по теме митинга.

Надо нам выразить свое отношение к этому балагану?

Надо. Вот, выражаю.

Надо ли пытаться изменить соотношение сил на широко понимаемой «политической трибуне», где сегодня царят горлопаны и двусмысленности? Надо. Но на сегодняшний день соотношение — вот такое…

Печально? Да.

Противно? Очень.

Основание ли все это для того, чтобы не выразить поддержку, ну, например, Алексею Гаскарову, вступившемуся год назад за человека, избитому ОМОНом и брошенному в тюрьму?

Читайте также:  Суд Болотное дело 25 июня 2013 года Twitter Трансляция

Странная постановка вопроса. Тем более странная из уст Александра Подрабинека, которому, вроде бы, не надо объяснять, что такое судебный произвол.

Подрабинек пишет об опошлении целей — но по отношению «людям Болотной» это обвинение несправедливо. Не надо смешивать божий дар и яичницу. Того же качества и второй тезис текста — об «оппозиционном высокомерии», нежелании услышать тех, кто не доволен не только властью, но и оппозицией...

Тут — целая череда смысловых подмен.

Что имеется в виду под «оппозицией»? Гудков с Митрохиным — или, например, Ольга Романова и все мы, десятки тысяч «людей Болотной»? Подрабинек без счету употребляет слово «оппозиция», описывая какие-то ее единые «цели» etc., — как будто не видит различий ни в составе людей на трибуне, ни в их целях… Ни, самое главное, корневого различия между «политической трибуной» — и общественным протестом.

(Кстати. Махрового националиста Илью Константинова никто, конечно, никому не «предлагал в качестве лидера оппозиции» — это Подрабинек подогнал реальность под свой ответ. Константинов вышел на трибуну как отец политического заключенного, сидящего в СИЗО по обвинению в убийстве, при твердом алиби.)

И что это вообще значит — «быть недовольным оппозицией»? Требовать от ее лидеров мужества и бескорыстия, при личной готовности соответствовать этим стандартам? Это случай правозащитника Подрабинека, и случай довольно редкий.

Лениво и надменно посылать на х… все человечество, недостойное меня, такого прекрасного? Это другой случай, гораздо более распространенный в нашей среде обитания. Именно о нем писали и я, и Лев Рубинштейн, также обвиненный Подрабинеком в высокомерии.

Зачем же делать из нас идиотов? Или Подрабинек готов приравнять себя к Артемию Лебедеву?

Все это, впрочем, частности на фоне тезиса о заведомой бесполезности «разрешенных» митингов. Тут, при всем драматизме темы, впору рассмеяться и сказать: Саша, тебе в фонтан. Вот как раз пока Удальцов под домашним арестом — фонтан свободен!

Но это — «не фонтан», Саша…

Неразрешенные митинги эффективны, когда счет митингующих идет на сотни тысяч — такая энергия поворачивает ход истории. Очередной неразрешенный митинг на триста человек — только очередной повод для демонстрации силы, с одной стороны, и персонального пиара, с другой (см. «Лимонов»). Можно упираться из конституционного принципа — и я упирался тоже, и был пару раз размазан по залу им. Чайковского, но только следует признать, что даже в добросовестных случаях речь идет не о мирной революции, а о вопросах принципа, правда же? А общественные перемены — результат суммарного вектора, в том числе вектора, исходящего из элит. И Горбачев не был диссидентом, и Мирабо был не из якобинцев, и американские «отцы-основатели» были знатными рабовладельцами…

Читайте также:  Дмитрий Быков: Истерика Виктора Януковича

Я бы искренне хотел, чтобы за спиной у моего друга Александра Подрабинека выросло несколько миллионов единомышленников (я буду в их числе, разумеется) — но их нет, этих миллионов. По счастью, нет миллионов и за спиной фашиста Бондарика.

Под этим углом и стоит поглядеть на выразительный эпизод, описанный Подрабинеком: как Сергей Пархоменко не пустил на трибуну митинга на проспекте Сахарова его брата, Кирилла Подрабинека, бывшего политзаключенного, отсидевшего в советских лагерях и крытых тюрьмах два тяжелейших срока…

Александр Подрабинек видит в этом предательство интересов демократии. Я — при всем уважении к политзэкам — вижу в этом ее торжество: список выступающих тяжелейшим образом согласовывался накануне в оргкомитете митинга, и стал результатом компромисса.

Пархоменко просто не имел права пускать к микрофону никого, кроме людей, согласованных накануне, и обида на него за это — детский сад. Или Подрабинек полагает, что никто, кроме его брата, не хотел высказаться по теме? Три ха-ха. Тот же Пархоменко не пустил к микрофону пару фашистов.

Да, Касьянов — это вяло и двусмысленно, а Собчак — это гламур, но, увы, это не «пошлый выбор оппозиции, ориентированной на красивую картинку для телевидения», как считает Подрабинек. Все гораздо хуже. Это политическая реальность. Она была такой зимой 2011 года, а сейчас еще тяжелее.

Прошедшие полтора года показали меру обрушения общественных институтов и политических репутаций, произошедшего за путинское десятилетие. Это единственное, в чем Сурков и Ко достигли успеха: всех, кого можно, растлили, остальных вытоптали.

Эйфории нет. Нет ни миллионов, ни сотен тысяч людей — ни за чьей-то персональной спиной, ни под знаменами какой бы то ни было внятной идеологии. Миллионы россиян, отравленных «совком» и невнятицей постсоветского барахтанья в разнообразном идеологическом дерьме, ощущают необходимость перемен — и боятся их. Десятки тысяч — выходят на протестные митинги и уходят с них, услышав пошлые речи с трибуны.

Читайте также:  Андрей Пионтковский: Новая Формула Штайнмайера

Рейтинг власти падает, но падает в пустоту: взамен не появляется ни-че-го.

Ситуация вполне патовая и очень опасная. Чем больше власть ставит на репрессии, тем больше вероятность несистемного, кровавого развития событий. Перемены-то все равно будут. Как говорил Швейк, еще никогда не было, чтобы никак не было…

Обвинения в том, что мы, либералы, своей митинговой активностью приводим к власти крайне левых (крайне правых) слышать не впервой. Вот только — когда все те, кто десять лет напролет воротили носы и самоустранялись, на пару месяцев разлогинились и вышли живьем на проспект Сахарова, выяснилось: крайние-то — в подавляющем меньшинстве!

«Вот и ответ…»

Сегодняшняя опасность именно в том, что цивилизованные люди брезгливо самоустранятся и снова отдадут протест популистам, так и не удосужившись организоваться политически. Потому что Подрабинек — это отличный моральный ориентир, но никакая не политическая сила вообще. Увы.

И опасных горлопанов к власти приведем не мы со Львом Рубинштейном, а взрыв, почти неминуемый в условиях репрессий и рецессий. И если бы позитивный выход из ситуации состоял в том, чтобы всем хорошим людям просто уйти с Болотной площади, завидев там чекиста и левака с «нациком», — все было бы очень просто…

Но просто не будет.

Люди Болотной, преодолев традиционную неприязнь к тем, кто оседлывает трибуны, вышли 6 мая выразить поддержку политическим заключенным. Если бы нас пришло не тридцать тысяч, а триста — это гораздо серьезнее предостерегло бы власть от готовности пренебречь законом. Но и тридцать тысяч свободных граждан — не кот наплакал, по нашим азиатским стандартам.

Протест жив, и надо развивать его в позитивном направлении, в сторону общественного контроля, массового мирного давления на власть. Это — суть дела.

А горлопаны на трибуне — это стихийное бедствие, последствия которого надо стараться ликвидировать, разумеется.

Но надо же понимать, где имение, а где наводнение!

Оригинал

Спасибо Вам за добавление нашей статьи в: