Я думала, что еду в оккупированный Крым. Что воздух будет заряжен энергией надвигающейся войны. Что на вокзале увижу вооруженных людей в камуфляже. Что в Армянске пассажиров ссадят с поезда и оставят посреди поля. Что вокруг будут обеспокоенные неравнодушные лица.
Увидела другой Крым. Спокойный, равнодушный, весенний.
Жизнь идет своим чередом: таксисты зазывают на курорты: "Ялта! Алушта! Севастополь!" – набрасываются на приезжих, как ни в чем ни бывало. Автобусы по всем направлениям ждут своих туристов. Туристов, правда, мало, и не уверена, что они вообще есть, но их ждут, и это удивительно.
Друг говорит: Крым – это сплошной poker face: делают вид, что ничего не замечают.
В Симферополе проходит два митинга: один возле Верховной Рады, другой – у Совета министров.
Днем возле Совмина местные активисты снимали украинские флаги и вешали вместо них крымские. Один экзальтированный мужчина принес упаковку с бело-сине-красными флагами: "Давайте повесим российский, чего там!"
Повесили. На вопрос, что за организация, один из активистов ответил: "Организация объединенных наций". И засмеялся так странно...
Афганец рассказывает на камеру, что возле метро "Тараса Шевченко" в Киеве его вместе с десятками других активистов, приехавших на Майдан помогать "Беркуту", облили "коктейлями Молотова", а девушки-"бандеровки" до смерти забили семерых его соратников. Он не говорил, он кричал.
Бывший сотрудник силовых структур рассказывает, что он против войны, что он за расширение полномочий автономии и против "бандеровцев", что дружит с крымскими татарами, что Крыму хорошо без всех остальных... Я верю ему, он не кричит.
Неизвестный парень в камуфляже с автоматом подходит ко мне – я держу планшет с онлайн-трансляцией – подходит вплотную, я чувствую этот чертов автомат. Он требует отойти и не снимать. Другой, в гражданском, толкает вперед, отводит за локоть.
Тот сотрудник силовых структур говорит им: "Она наша, крымская!" Они успокаиваются.
Но что, если бы у меня не было крымской прописки и российского паспорта, который мне уже искренне противен? Нет, я уважаю свою родину, люблю своих российских друзей, но... Все сводится к одному имени, вы его знаете.
Некоторые здесь говорят: "Путин – наш президент". Я запуталась. У каждого, видимо, уже свой президент. Янукович, Турчинов, Путин. Лично у меня президента сейчас нет. Президент – это что-то иное. Не имя...
Некоторые их тех, что не кричат, сказали: "Спасибо Майдану за то, что научили нас, как поднимать восстание. Мы многое поняли. Мы осознали себя".
Другие понимают, что "Майдан" и новая власть – это разное.
Иные от слова "Майдан" сжимают кулаки и принимаются кричать.
На площади Ленина выступает группа "Русские". Говорят, приехали по своей инициативе, поддержать мирное собрание. И еще приехали "Земляне". Для меня здесь все инопланетяне – с каких-то других планет. Называют меня, россиянку, нацистом. Говорят, что меня "помнут" и "завалят".
Женщина кричит: "Когда Путин скажет нам "доброе утро, страна!" – для меня это будет самый светлый день".
Дама с собачкой истошно вопит, что хочет в Россию.
Вокруг вообще все так истошно вопят, что хотят в Россию, что кажется, будто это спектакль. А еще кажется, что все это искренне. И оттого еще страшнее.
Вечер. Митинги завершились.
По улице идет пенсионерка с украинским флагом. Спрашиваю: "Вам не страшно одной так ходить?"
"Нет, – говорит на украинском, – никого не боюсь. Пусть хоть режут. Слава Украине!"
03.03.2014
Екатерина Сергацкова
Фото: Светлана Гавриленко
Оригинал
