Я думаю, мы сейчас наблюдаем становление самой страшной для России войны за двадцатый и двадцать первый век. Не в смысле количества погибших, а в смысле того, что происходит сейчас с обществом. Еще ни одна нация ни за одну войну не додумалась до того, что можно за деньги отказываться от имен своих павших мужей. Что можно за компенсацию или картиру снять имя своего мужа с его могилы. Что можно отказаться от имени павшего отца своих детей. Что можно выдавать погибшего за живого. Что можно соглашаться с тем, что их несуществующие вроде как тела будут закопаны в безымянных могилах в несуществующей вроде как войне в несуществующей вроде как стране.
Как можно быть десантником, каждый день проходить по плацу мимо плакатов "честь, отвага, доблесть", а потом подчиниться мелкому ополоумевшему гэбисту и по его приказу пойди умирать, ДОБРОВОЛЬНО отказавшись от своего имени, стерев воспоминания о себе из окружающей жизни - я не понимаю этого.
В Чечне мы делали смертники из стальных ложек, потому что если будешь гореть в бэтэре, то штатный аллюминиевый смертный медальон плавится - и это было главным посылом той войны: быть опознанным. Иметь возможность быть похороненным. Иметь право хотя бы на свое имя, если уж на жизнь не получилось. И наши командиры нам только помогали в этом.
Посыл же этой войны - быть неопознанным. Умереть без собственного имени.
Я не понимаю, как можно скупать своих погибших граждан, тобою же и посланных на войну.
Я не понимаю, как можно продать своего погибшего мужа, сына, брата за компенсацию.
Я не понимаю этого.
Это реально страшно.
Я говорю, что это будет последняя война для России не потому, что ей не хватит сил или экономики.
Это будет последняя война для России, потому что процесс распада этноса уже практически завершен. Моральная деградация нации уже практически состоялась. И эта война только добьет её.
Да и нет уже больше никакой нации. Нет никаких общностей, которые могли бы сказать о каждом своем члене - "мы".
Эта территория населена отдельными группками и сообществами агрессивных озлобленных людей, случайно соединенных друг с другом внешними обстоятельствами, ненавидящих всех прочих, кто не входит в их стаю - и никакой нации здесь уже не существует.
Я думаю, когда потомки будут изучать это время, в которое мы сейчас с вами живем, они не смогут описать его.
Потому что, чтобы понимать, что такое "путинизм", в нем надо жить.
Даже наши ближайшие соседи этого не понимают. Ураинцы мне пишут - "Россия, просыпайся". Да мы не спим, блин…
Когда человека сами же пытаются убить за то, чтобы не мешал им сдыхать безымянными пронумерованными трупами на необъявленной войне с замалеванными краской бортовыми номерами и снятыми погонами под табличкой с номерком… Я не знаю, что дальше еще нужно говорить.
Каждый раз, когда я в сводках встречаю имена своих знакомых, я каждый раз удивляюсь - ну вот с ним-то точно ничего не могло было произойти.
Шлоссберг теперь, значит. Его, значит, теперь очередь.
Ну-ну..
Аркадий Бабченко
Оригинал
Олена Степова
У нас теперь информационно-грустно. Похоже, нас конкретно отжали от цивилизации.О том, что такое МТС мы окончательно забыли. «Киевстар» молодец, борется за жизнь вместе с нами, редко, но радует звонками и смсками. Мы не ропщем, понимаем, возросла нагрузка, радуемся-работает ведь. Это последняя связь с родными.
Интернет работает там, где провайдеры не смешали бизнес и политику, остались верны клиентам, но таких уже мало. Контрольным выстрелом в информационный пульс, было отключение Т2 и украинских каналов, поговаривают, что отключили Ровеньковский ретранслятор (не знаю точно, как он называется) по указу нового руководства, нового государства. Так что из развлечений, нервный просмотр новостей рашатв, с последующим исключением лжи в сюжете. Так сказать, теперь просмотр телевиденья действительно семейный, каждый предлагает свои варианты увиденного, чтобы понять, что же произошло на самом деле, а не так, как увидели русские журналисты. Это забавно. Моя мама называет их –луковые новости.
Смотришь,- говорит,- и плачешь. И от удушающего старшебратия в сюжетах, и от угрожающего дружелюбия и даже от военного гуманиторизма. А чтобы понять, в чем же новость-то, отсеиваешь, как шелуху, ехидно-радостные домыслоумствования рашатвшных. Вот и получается, что новости посмотреть, как лук почистить.
Русские журналисты перестали в новостях называть нас хунтой. Теперь наша армия- украинские силовики. Скорее всего, в России, запретили к произношению, все, что на ХУ…чтобы избежать интерпретаций и уменьшить уровень напоминания россиянам, ху есть ху.
Каждые два часа выступает Царев. Из Донецка, по телефону. Долго говорит о гуманитарной катастрофе в Новороссии, через каждое предложение меняется время ее наступления «еще вчера мы находились», «почти наступила», «мы на были грани», «ожидается наступление», «мы на пороге» и это уже неделю...Звучит издевательски, типа, мы на ниточке, мы на иголочке. И все время что-то жует, прямо в эфире.
Странно, но почему –то каждый раз, в конце его выступления, камера показывает одиноко бегущую вдаль собачку. Россияне любят символизм.
Вчера по рашатв радостно сообщили, что в Украине теперь полный кризис, все дорого, нет продуктов,и, хлеб в Донецке, очень дорогой, как в Москве, 10 грн. Хлеб дорогой, как в Москеве, было сказано и как-то обособленно подчеркнуто два раза. Или журналистка диссидент, или они взаправду радуются, что не только у них все плохо и дорого.
Вообще, когда смотришь российские новости, возникает странное чувство, что журналисты всё время всем завидуют, перед всеми оправдываются, и радуются, что где-то ещё хуже, чем у них.
Я думала, что у меня комплексы, вот Россия, это вообще, страна безграничных комплексов. Читаю почту или сообщения в ФБ и удивляюсь, как в такой стране ещё остались нормальномыслящие, вернее безкомплексные, не пораженные старшебратием.
Олена Степова
Я как-то писала, что очень важным на войне, на той, Великой Отечественной, были письма. Треугольнички любви. И вот сейчас, мне тысячи людей мне пишут, что наши беседы, переписка в интернете, является объединяющим звеном, узелками, что связывают души украинцев, и, даже россиян по всему миру. Мы поддерживаем друг друга, смеемся, переживаем, разъясняем, критикуем, спорим, но любим, плачем душою друг о друге. Мы держим нить. Мы сплетаемся в нить. Мы связываем души и пространство узелками любви.
Часто пишут ребята с фронта, рассказывают, как радуются, когда удается получить письма от родных, рисунки детей, письма от девушек, им даже волонтеры приносят мои распечатанные из интернета рассказы. Это тоже нить. Мы научились быть единым целым. Держать друг друга. И что удивительно, как будто пробили брешь в информационном вакууме. Словно Украину накрыло покрывало, связанное из узелков наших душ.
Здесь и сейчас с письмами, звонками, информацией начинают происходить удивительные вещи.
Сюда, к нам тяжело дозвонится, нет связи, интернет работает не везде, но...все чаще и чаще я слышу от людей истории, когда им звонят давно потерявшиеся родственники, сослуживцы, коллеги, знакомые с которыми оборвалась связь по ряду обстоятельств. Звонят от туда, из Украины, сюда в Украину. Да, именно так. Как это глупо и страшно звучит, но пока так: из Украины в Украину, отделенную, оторванную блокадой, фронтом, но не от сердца.
Нас что-то разделяло до войны, но мы не придали этому значению. Сейчас нас разделил фронт, но мы объединись. Жаль, что причиной объединения, открытия друг друга стала война.
Соседка рассказывает:
-Звонили с Тернополя, сестры, десят лет не общались, плачут, зовут, спрашивают чем помочь, а я думала, что они нас будут убивать, а они мне, ты что с ума сошла, мы вас любим.
Друга через соцсети нашли троюродные родственники из Винницы, рассказывал , сдерживая слезы. Мужик, шахтер, а голос срывался. Говорит, как же так, они там за нас переживают, а нам тут рассказывали, что они нас ненавидят.
Кум аж светится, родня звонила из Закарпатья, как поссорились в оранжевую революцию, не общались. А сейчас, каждый день то смски, то сообщения в «одноклассниках», то звонок. Спрашивает, говорит, меня родня, за что воюем? А я им, а на моей улице, никто не пошел воевать, и с бригады, тоже. Наши все дома. Они, говорит, обрадовались, вот, говорят, мы чувствовали, ты кровь на руки наших пацанов не возьмешь. А я им, говорю, подурели, что ли, свои своих не могут убивать.Разговорились, а они, мне, говорят, мы думали, вы там все против Украины, а сейчас читаем о Донбассе, как вас грабил Ефремов, банда Януковича, что у вас СМИ писали, что Россия творит, Господи, да как вы там жили, в этом Аду, как живете? Говорят, мы все родные, надо вместе с бедой справляться.
Подруге, случайный звонок, ошиблись номером, из Львова. Познакомились, разговорились, подружились. Теперь ждет звонка, оказалось, много общего, интересов, интересные собеседники, приглашают на работу, она ее тут по специальности не могла найти.
И так каждый день, кто-то кого-то нашел, радуются, узнают новости, спрашивают о том, чем пугали - языке, «Свободе», «Правом секторе», колючей проволке, лагерях, а потом смеются над своими страхами. Светлеют лицами.
Род, корни, звучит земля, будит память.
Вот написала о нашем поселковом подводнике дяде Слава, Вячеславе Андреевиче Кочетове, и столько писем. От незнакомых людей, просто в поддержку, просто с пожеланиями долгой жизни, благодарности за подвиг. Нашлись сослуживцы, столько историй прислали. Прислали статью из газеты. Я ее распечатала, приношу, отдаю. Он увидел, руки трясутся, еще и не читал, узнал по фото. Это ж,- говорит, - наши, мои. Гладит страницы, с распечатанной статьей, руки дрожат. Мне даже стало не по себе. Думала порадовать соседа, а у него слезы. Ноги подкосились, сели на бревнышко возле двора. Я ему читаю письма, что пришли на почту от тех, с кем служил. Он плачет, улыбается, и повторяет,- живы, а, ведь живем!
Эх, если бы здесь работала почта. Много здесь лжи, много одурманенности. Раскачивали эту лодку не люди, а политики, а горе пришло именно к ним, простым и доверчивым. Столько горя нам принесли игры политиков по разделению страны, столько горя принесли журналисты, пишущие на заказ. Я знаю многих в городе, которые хвастались заказной работой от нардепов, прячут глаза, все без работы остались. Не корю. Бог простит.
Но столько обманутых, раненных душ, столько разбитых сердец и семей. Знаете, я думаю, что лечить Донбасс надо обычным общением. Письмами. Даже не знакомым людям. Как бы было хорошо, если бы просто, вот писали письма с Запада на Восток. С Востока на Запад, на Юг, на Север, да просто, куда смогли. Чтобы раны на душе и пелену с глаз снимали теплые треугольнички любви. Чтобы читать, чувствовать шершавость бумаги, видеть чей-то ровный или неряшливый почерк, угадывать за ним человека, его глаза, душу, вглядываться в строки...
«Здравствуй не знакомый мне, но близкий человек. Мы никогда не виделись с тобой, но у нас есть одно общее, наша страна. Мы живем в Украине. Я в Виннице, а ты в Червонопартизанске. Но мы с тобой одной крови, по одной земле роднимся. Я иду по полю и глажу налившуюся пшеницу, а ты, идешь в шахту, добываешь уголь. Я хлебороб, я не знаю, что такое шахта. Но думаю, это так же важно, добывать уголь, как и сеять пшеницу. Мы с тобой, трудяги. У меня уже есть внук, а у тебя? Я живу в селе, а ты , наверное в городе, я знаю на Донбассе, больше промышленных городов. А может и ты, выходишь в поле, чтобы вдохнуть свежий воздух, настоянный на травах и прохладу реки. Ты любишь рыбалку?! И я, рыболов. У нас тут такая рыба клюет. А давай ко мне, в гости. С семьей, с детьми. Выйдем на зорьке, наловим, а потом ушицы, на костерке, а? Что нам делить?!Землю?! Да, когда придет час, одинаково выделят нам с тобой. Кто-то тебе сказал, что я тебя не пойму, потому , что ты говоришь на русском, а я на украинском. Чушь! Полстраны разговаривает и понимают. Сердцем говорить будем!»
Может быть так, приблизительно так. Не знаю. Просто, наверное, этого так не хватает…
Олена Степова
Когда у нас в приграничных районах Луганщины в июне-июле шли бои, обстрелы всегда начинались внезапно, я, наверное, как и многие мамы, попала в жуткую ситуацию: я-на работе, дети дома, вокруг все громыхет, связь не работает. Я конечно знала, что мои ответственные м обязательно опустятся в подвал, но… Даже у мам-оптимисток бывает истерика.
Потом я стала свидетелем аналогичной сцены в маршрутке: гул летящих снарядов, и молодая женщина по телефону, сразу понятно, что ребенку, который дома один:
-Ты не бойся. Нет, я не могу отпроситься с работы. Ложись на пол, возле ванной и играй или кино посмотри. Там тетя Оля дома, если будет бежать в подвал, возьмет тебя. Все будет хорошо. Нет, по нам не попадут…
Глубокие, черные от боли, страха и усталости глаза, хриплый от скрываемой боли и страха голос мамы, которая обязана ехать на работу под звуки рвущихся снарядов, оставив ребенка дома- это тоже лицо войны. Я остро почувствовала не только боль мамы, но и страх ребенка.
Дети войны-это сочетание никогда не должно существовать в природе, даже звучать, а тем более чувствоваться. Это не совместимые понятия: дети и война. Я хочу, чтобы никто и никогда не ехал в маршрутке и не успокаивал детей, оставшихся дома под обстрелом, не отводил в чужой дом, чтобы их опустили в подвал, если начнется стрельба. А еще, я хочу, чтобы мамы никогда не провожали детей на войну. Ведь для мам, дети во всех возрастах, дети.
Садики у нас тогда под обстрелами не работали. А мамы работали. Дети дома. Одни. Страшно. Вот тогда мы на поселке решили: кто дома, тот и мама.
Детей стали собирать и приводить туда, кто может присмотреть и где есть подвал. Так собиралась целая разновозрастная группа, которая кочевала из двора в двор. А мы, по очереди, работали дежурными военными мамами, бабушками, папами.
Кумовья, соседи, друзья, и, даже не совсем знакомые, но наши, поселковые, приводили в эту стайку своих детей. Так было безопаснее и легче.
Детвора приходила со своими тормозками, рюкзачками, игрушками. Рассаживались на стульях, сдержанные и серьезные. Иногда трое, иногда и до десяти собиралось. Мамы показывали им куда бежать, объясняли, если звучит команда «в подвал», чтобы без паники и слез, шли за дежурной мамой.
И вот у нас дома дежурный детсад. Чем их занять? Все разновозрастные. Сидят. Молчат. В руках тормозок и вещи. Прислушиваются к взрывам. Дети слушают войну. Стараюсь отвлечь.
Моя старшая закончила школу, мечтала о поступлении в пед, хотела быть логопедом, вот, поручаю, тренировку. Так сказать, военная экстрим-педагогика. Она у меня Мисс сосредоточенность. Все должно быть четко, по нотам, по расписанию, взвешенно, разумно, логично. Детей любит. Легко контактирует с любым возрастом, организовывает.
Выдала карандаши, дала задание, рисуем лето. Через полчаса, прибегает, еще не в панике, но расстроенная. Вместо лета, рисуют войну: танки, огонь, выстрелы, солдаты, кровь, убитые.
Прихожу на помощь. Даю задание- рисуем мир.
Через полчаса, прибегает уже в панике. Дети рисуют войну. То есть рисуют мир, но теперь танки не стреляют, а уезжают, военные, не убитые, уходят строем.
Да, что ж такое. Что бы ни рисовали, у них война получается. Надо отвлекать.
Зову на помощь Мисс жизнелюбие, оно у меня помладше, поактивнее, хотя, временами, супер-вреднючее. Прошу организовать игры на свежем воздухе. Затихают.
Спокойно поглядываю, как что-то чертят на бетонной дорожке, выстраивают пирамидки, домики. Ага, все же нашли мирное занятие.
Через полчаса вылетаю на дикий визг. Никогда не думала, что на мне может поместиться столько детей одновременно. Отдираю, успокаиваю их, себя, мужа, бабушку, собаку. Пытаюсь унять дрожь в руках, ногах и отловить бегающее по организму сердце.
Оказывается, младшая, Мисс жизнелюбие, организовала игру в АТО (отвлекла! называется), дети были разбиты на батальоны. Каждому батальону был присвоен кот, у нас их пятеро. Были построены заградительные сооружения, блиндажи, и…в качестве врага, жизнелюбие притащило самолично наловленных в сарае мышей. Мы-то почти сельские, свое хозяйство небольшое. Ребенок, привыкший к котам, собакам, курам, к мышам, к их ловле относится с четкой жизненной позицией: все, что в сарае, вредитель, то, что у нее в клетке это любимая мышка Белка.
Мыши, выпущенные на поле боя, произвели неизгладимое впечатление, на детей, половина из которых городские. Визг, не помешал батальоно-котам, отловить серых диверсантов, но чуть не довел меня до обморока.
Мисс жизнелюбие, бурча, что испортили такое АТО, утопало в сарай с младшеньким пухнастиком, который растерялся от шумового сопровождения мышеловли, и упустил мышь. Пошли долавливать.
Так, педагогика явно давала осечку. Все визжащие были переловлены, отведены на экскурсию в кролятню, покормили ушастиков, курочек, успокоились.
Позитив, конечно, во всем этом был, дети перестали прислушиваться к взрывам, но я решила перейти к мирным и контролируемым развлечениям.
Так родились «Мышкины сказки». Мышкины, по двум причинам. Первая из них, младшую дочь, мы с детства называли «мышка», потому что юркая, и все время жующая, и щечки, как у хомячка, и она часто подсказывала темы для сказок; вторая причина, в качестве успокоительного зверя была доставлена одомашенная песчаная мышка Белка, которая ну, вроде, как мышь, от имени которой, и рассказывались сказки.
Рассказывались сказки без записи, придумывались, когда приходили дети, и их нужно было чем-то отвлечь от страха и выстрелов. Они слушали сказку, рисовали в своих альбомчиках, успокаивались, и переставали прислушиваться к взрывам.
Поэтому получились наши военные приграничные сказки все разные, иногда о мышках, иногда о других зверьках, простые, наивные, грустные. А дети всегда подсказывали, что должно было произойти, или как заканчивалась сказка. А заканчивалась она всегда хорошо.
Я очень хочу, чтобы эти сказки, как и предисловие к ним, прочитали те взрослые, которые начали эту войну.
Мышкин дом.
На самом краешке леса, на поляне, в маленькой норке, жила мышка, со своим семейством. Маленькая, серенькая, хлопотунья свила теплое гнездышко, в котором спали четыре мышонка. У них был очень уютный дом.
Для гнездышка ей подарили пух, пролетающие к озеру лебеди, ежик принес листьев с ольхи, они такие мягкие, что в них можно было заворачиваться, как в одеяло, а зайцы, подарили кусочек пушистого мха.
Возле норки у них был даже свой маленький садик из куста синих колокольчиков, желтой пижмы, белого тысячелистника, россыпи незабудок, и большого орешника, на который они любили взбираться, и смотреть на голубое небо, плывущие облака, и садящееся за горизонт солнце.
Они очень любили свой дом, лес, который убаюкивающее гудел, разговаривая с ветром, полянку, залитую солнцем, с поспевающей земляникой, и вкусными колосками травы, ручей, что журчал чуть дальше, в низине, одаривая всех прохладой.
И даже соседей-белок, что весело играли в догонялки, прыгая с ветки на ветку. И, дятлов, что будили их по утрам, выбивая барабанную дробь. И, соседа-ежа, который фыркал, пугая мышат, пробегая по натоптанной зверями дорожке.
Однажды, вечером, что-то загудело, земля начала дрожать и осыпаться прямо на гнездышко, в котором спали дети. Мышата очень испугались. Мама Мышка выбежала из норки и увидела огромного лося, который чесал спину о дерево и бил по земле копытом.
-Уважаемый, господин Лось,-сказала мама мышка,-тут мой дом, мои дети, вы бы не могли быть аккуратней.
Но Лось был так огромен, и так важен, так занят своим ничегонеделаньем, что не услышал маму Мышку. Тогда она взобралась по орешнику прямо к его морде и повторила просьбу.
-Уважаемый, господин Лось,-умоляла мама Мышка,-тут мой дом, мои дети, вы бы не могли перестать бить копытами по земле, это разрушает нашу норку.
Лось скосил на нее глаз, но сделал вид, что не заметил мышку, и стал снова бить копытом по земле, вызывая настоящий камнепад.
И сколько бы не просила мышка прекратить, сколько бы не плакала, он только сильнее резвился. И прямо старался попасть копытом поближе к норке, словно его забавляло чужое горе, слабость и мольбы о помощи.
Мышка, поняла, что не сможет докричаться до великана и ему все равно, что у неё беда, вывела детей из уже разрушающейся норки, и побежала в поле. Ей было страшно, ночь, ветер, а она без домика, с детьми, без защиты. Но выбора у нее не было. Мышат могло просто завалить в норке.
Вдруг она увидела нору под упавшим деревом .
«Возможно, это будет наш новый дом»- подумала мышка, подошла ближе, но из норы светились чьи-то глаза, и они побежала дальше.
Так она скиталась с детьми всю ночь. Все норки были заняты своими хозяевами. Уставшая и замученная, она устроила детей под листочком возле куста.
Утром, она, разыскивая еду, случайно встретила другую мышку, которая привела ее на огромное поле, и показала, как вить гнездо из травы. В поле было много вкусных колосков, красивые цветы, теплое солнце. Новые друзья помогли им построить новый домик –гнездышко, собрать запасы и даже принесли красивые лепестки цветов для украшения домика. И даже сытнее было на этом поле, и веселее, и все помогали, но… вечером, она взбиралась на куст бузины, росший на бугорке, и смотрела на лес, что шумел на горизонте. Она скучала по своей полянке, орешнику, ручью, соседям-белкам. Да, и мышата, все чаще спрашивали о доме.
Мышка очень скучала за полянкой, орешником, белками и лесом, но очень боялась большого и важного Лося. Ведь, она понимала, что он специально сделал вид, что не слышит ее. Безразличие к чужому горю- это очень страшно.
Но им опять не повезло. В один из дней, они увидели белый дым на краю поля и пляшущие языки огня. Беда! Теперь бежать пришлось всем. Рядом были не только ее мышата, а и заблудившиеся соседские, да и та семья мышек, что помогли ей с обустройством гнездышка. Они первый раз попали в такую страшную ситуацию и испугались.
В беде друзей не бросают,-сказала мама Мышка, и решила возвращаться к родному дому уже новой большой семьей.
Может быть Лось ушел, может быть он наигрался, забыл о ее норке, может понял, что так нельзя, -думала она с надеждой, - может, сможем отстроить норку заново.
И они побежали к гудящим соснам. Дорога домой показалась для мамы Мышки такой короткой, что они даже не устали.
На полянке действительно все было тихо и спокойно. Все так же, что-то шептали сосны, все так же скакали белки, осыпая сосновую кору. Вот только мышкиного дома не было. На месте норки, виднелся отпечаток лосиного копыта. Ее сердце сжалось. Она не понимала, почему был разрушен ее дом. Ведь она никогда не обижала господина Лося, никогда не сорилась с ним, а при встрече, вежливо здоровалась.
Как страшно, это, как странно,-подумала Мышка,-ведь мы его не обидели. Мы ему не мешали, как же можно вот так прийти и разрушить чужой дом, ради забавы или от безделья. Как же хорошо быть большим и сильным,-грустила мама Мышка, разгребая остатки норки,- больших нельзя обидеть, сильные могут за себя постоять, а мы, маленькие, всегда должны бояться, что бы кто-то большой не разрушил на наш дом, даже, если мы, маленькие, никого не трогаем, и вежливо здороваемся.
Но ей некогда было обижаться. Ей было радостно, что она снова на своей полянке, возле своего ореха, со своими мышатами. Вон они весело прыгали вокруг колокольчиков, радуясь возвращению домой.
Был орешник, был мох на пне, а под поваленной ветром сосной, старая лежанка зайца, где осталось много пуха. Увеличившаяся за это время, дружная семья мышек, взялась за работу. И вот уже под корнями орешника, в самом центре куста, был построен новый просторный дом, который они украсили опавшими цветами колокольчика, принесли туда веточку сухой земляники, и листья ольхи, застелили гнездышко заячьим пухом, сухой травкой, мягким мхом.
Мама Мышка побежала к ручью, чтобы поздороваться с соседями, и напиться. Дорога к нему лежала через густые кусты колючего глёда. Вдруг она услышала то ли стон, то ли хрип.
Мышка испуганно прислушалась. Что это? Кто-то попал в беду? Она вернулась за друзьями и уже повзрослевшими мышатами. Если беда, если кому-то нужна помощь, то лучше, когда помогают все вместе, дружно. Ведь в беду мог попасть кто-то маленький, как она, а значит слабый.
Забежав в самое густое сплетение колючих кустов, они увидели страшную картину. Господин Лось, стоял на коленях и не мог двигаться, запутавшись рогами и шеей, в какую-то ужасную сеть, растянутую между деревьев и кустов. Видимо он стоял так долго, в жару, без воды. Его глаза слезились от солнца, а на его шее и ногах, виднелись раны от тонких нитей. Он видел, как журчит ручей, но не мог до него дотянутся из-за душащей его веревки. Он тихо стонал. Крупные слезы котились из его воспаленных глаз.
Мышка не раздумывая, быстро побежала по веточкам наверх, за ней последовало ее семейство. Мама Мышка знала, что делать. Они дружно начали перегрызать нитку за ниткой, веревку за веревкой.
Сеть была из чего-то не вкусного, жесткого, твердого и плохо перегрызалась маленькими мышиными зубками. Но они не сдавались. Солнце уже село. Было темно и страшно. В темноте ночи кричали и ухали совы, а мышки все грызли и грызли ужасные странные веревки.
Мышата подбадривали уставшего и больного господина Лося. Рассказывали ему смешные истории о своих приключениях. Гладили его своими лапками. Делились своими мечтами, открытиями. Наконец-то сеть дала слабину, и Лось смог подняться на ноги. Из последних сил он напрягся и порвал, ослабленные нити, поточенные мышиными зубками.
Он упал возле родника и тяжело дыша, жадно пил, окуная морду и воспаленные глаза в прохладную воду.
-Ну вот, господин Лось, вы и свободны,-сказала мама Мышка,-идите домой, там, наверное, вас ждет семья и дети. Близкие, наверняка, волнуются за вас, ведь они вас любят. Мы очень за вас испугались, когда увидели, что вы попали в беду. Беда-это всегда страшно и плохо. Завтра мы догрызем сети, и попросим соседей помочь убрать их, чтобы они никому не причинили вред.
- Выздоравливайте, дядя Лось,-дружно и вежливо сказали мышата,- и если что-то случится, сразу зовите нас на помощь, мы тут рядом живем, и всегда вам поможем. Мы уже большие и сильные, а мама нас многому научила.
А самая маленькая, приемная мышка Пикки, которуя мама Мышка спасла на горящем поле, даже обняла на прощание господина Лося за копыто. Ей было его очень жалко, и она переживала, сможет ли он добраться домой.
Лось ничего не сказал. Возможно, ему было стыдно за свой поступок, возможно нет. Мышкам было это не важно. Для них было важным, что у них был дом, и они были вместе и живы.
На закате следующего дня мышки снова услышали шум. Они, испуганно выбежали из норки и увидели господина Лося, Лосиху с Лосенком, которые стояли на краю полянки.
-Простите меня,-сказал господин Лось. И положил на полянку целую охапку спелых колосьев, с вкусными зернышками. Он предложил мышатам помощь, и, чтобы кто-то глупый или злой, по неосторожности или от безделья, не сломал их дом, положил возле полянки большие, сухие ветки. Теперь зайти на полянку стало сложнее. Они все вместе убрали остатки сети-ловушки. А Мышата подружились с Лосенком, и он катал их на спинке.
Господин Лось не стал ничего говорить о том, как и из-за чего он поломал норку, но мышки и не требовали, они видели, что ему ужасно стыдно из-за своего поступка. Ведь дом, семья, дети, жизнь, такие важные и бесценные вещи для нас всех. А раз видно, что твой друг или даже враг раскаялся, не стоит упрекать его в том, что он сделал, стоит улыбнуться в ответ, и простить.
Ведь, разрушая чужой дом, ты можешь попасть в ситуацию, когда кто-то сильнее тебя и может разрушить твой. И не всегда большой, значит, сильный и сам справишься с бедой. А вот, если все вместе и дружно, то даже самые твердые сети, можно перегрызть маленькими зубками.
И хотя все решили больше не вспоминать о случившемся, еще долго ночью мышата вздрагивали во сне, услышав глухие удары по земле над норкой. Хотя это просто наступила осень, и куст орешника ронял свои спелые плоды.
Поэтому, если вы большой и идете по лесу, вам скучно или грустно, не стоит громко топать по земле ногами. Там могут быть чьи-то дома, в которых спят маленькие дети. Пусть у всех будут тихие сны, и теплые, уютные норки.
***
Дети сидели раздумывая, что сказать. Самый младший Максим, 4 года, улыбнулся и сказал с каким-то выдохом облегчения :
-Это не стлеляют, это Лось топает.
Старшие посмотрели на него снисходительно,мол, ну ты даешь, малышня. Но Катюха, соседка почти ровесница моей младшенькой, безапеляционно заявила, показывая кулак сидящим:
- Да, это Лось. А мы сейчас пойдем в подвал и посидим там, как мыши, пока этому Лосю не обьяснят, что топать по домам нельзя.
-А нолка не лазвалится?-испуганно забеспокоился Максимка.
- Неее, ты видел, норка бетонированная. Современная. -успокоили его дети.
-А Лось в пловолке кода застлянет? Мы иво пасать подем?- уже влился в сказку Максимка.
- Конечно пойдем,-пообещала я, - а потом напишем еще одну сказку, про еще одно спасение Лося. И ты в ней будешь Героем. Мы ведь сильные, и смелые, и добрые, и если прийдет беда, первые пойдем помогать тем, кто так громко топал у наших норок.
Максимка повернулся к концу огорода, откуда, из далека, из степи, со стороны границы, неслось гулкое «ба-ба-бах» и звонко выдал:
-Лоооось, не босяяяя, мы тебя спасем!...
Олена Степова
В низине, под холмом, где лежал огромный, покрытый мхом валун, пел свою песенку Родничок. Он был веселый и дружелюбный. Всегда дарил зверям и птицам свою чистую, прохладную воду и хорошее настроение.
Ему нравилось играть, устраивая водовороты и перекаты, возле упавших со стен оврага камней, брызгать капельками на стрекоз, слушать рассказы приходивших к нему зверей, а еще ему нравилось отражать в себе небо, встречать солнце, которое окрашивало его воду в розовый цвет восхода, заплетать косы, нежно-зеленым водорослям, растущим на камнях, и склоненным к нему ивам.
Он звонко подпевал песенке леса, перекатываясь по кореньям высоких сосен, шумел вместе с полем и поспевающей пшеницей, и даже, журча, в темном овраге, под терновыми кустами, выглядел счастливым.
Но однажды Родничок задумался. Вот прибежала мама Мышка с мышатами, вот пришли грациозные Мисс Олениха с Оленятами, вот Господин Лось, важно привел на водопой семейство. Аисты прилетают вдвоем, Горлицы, Волк с Волчицей и Волчатами, даже Шмель вчера прилетел с красивой Шмелихой, и, покачиваясь на камышинке, жужжал ей серенады, а уж стрекозы, они вообще прилетают только стайкой, а он один в лесу. Он еще ни разу не видел второго Родничка.
И так загрустил Родничок, что, стал течь медленно, перестал дарить радость, светится радужными каплями, играть в догонялки со стрекозами, и кружить водоворотами. Он стал мутнеть, и зарастать камышом и ряской.
Мама Мышка привела мышат поиграть на его берегу, чтобы отдохнуть в тени от палящего летнего солнца, и увидела странные перемены:
-Здравствуй, Родничок, -позвала она журчащего друга.
- Здравствуйте, дорогая соседка Мышка,-грустно прошептал Родничок.
-Что с тобой случилось, почему ты грустный такой, ты заболел,- поинтересовалась мама Мышка.
И Родничок рассказал ей о своей грусти, что, мол, вот он один одинешенек, и хотя, все вокруг его друзья, но он грустит, потому, что чувствует себя одиноким, и слабым в этом мире.
-Как будто я один на земле. Там, внизу, подземная река, она моя мама, но она течет глубоко, а я родился, здесь, один, и мне очень грустно,- совсем расплакался Родничок.
Мама Мышка очень переживала. Это плохо, когда кто-то грустит, или чувствует себя одиноким. Она решила помочь Родничку и расспросить зверей, может где-то в лесу, бежит такой же одинокий и журчащий. Но звери больше ничего не слышали о Родничках.
-Как же помочь Родничку, - переживала мама Мышка,- ведь он так совсем засохнет от тоски или зарастет, и больше не будет играть и звенеть,-расстроилась она.
-Мама, - вспомнили мышата,-а если позвать нашего друга, Жаворонка, он высоко летает, вдруг он увидит еще один Родничок,-предложили они.
Мама Мышка похвалила малышей за догадливость, и, взобравшись на куст орешника, попросила вездесущий Ветерок, передать Жаворонку приглашение в гости.
И вот на закате на веточку слетел их друг:
-Добрый вечер, мама Мышка, очень рад вас видеть, как мышата, -поинтересовался Жаворонок.
-О, у нас все хорошо ,милый Жаворонок,- сказала мама мышка, -но мы не знаем, как помочь нашему любимому Родничку. И рассказала о переживаниях прохладно-журчащего друга.
Жаворонок поблагодарил маму Мышку за заботу и внимание, а так же за ее вкусный, знаменитый чай из лечебных трав. И улетел искать Родничку друга.
Утром Жаворонок прилетел пораньше, прямо к водопою, когда проснувшиеся звери, спускались к Родничку, пожелать доброго утра и попить водички:
- Дорогой наш Родничок, -сказал Жаворонок,- я никогда не думал, что ты так могуч и прекрасен. Поднявшись к облакам, я увидел, как ты бежишь среди полей, степи, холмов, скал, и даже городов. И там, далеко за горизонтом, где земля превращается в красивый шарик, похожий на шарик одуванчика, течет огромная, сильная и прекрасная Река. Она широка и могуча, по ней плывут прекрасные корабли, над ее волнами летают чайки, небо, любуется собой в ее глади, а радуги, соединяют ее берега, как мосты. На ее берегах пасутся олени, и лошади, стоят города, и все благодарят ее за жизнь, что несут ее прозрачные воды. И в эту реку вливаешься ты, наш маленький друг. И кроме тебя, я видел еще десятки маленьких Родничков, Рек, Речушек, которые весело бегут, чтобы подарить себя Реке. Ваши воды сплетаются в единую, могучую и прекрасную мелодию воды.
-Мы гордимся тобой, наш друг,- обрадовались звери. Им действительно было приятно слышать, что их вроде бы обычный, маленький Родничок, оказался таким необычным. И что у него такая прекрасная Семья.
- Я принес тебе перо чайки, что купалась в волнах этой реки, оно впитало в себя силу полета птиц над водой, шум волн, бьющихся о берег, звонкие переливы голосов твоих братьев и сестер,- и Жаворонок положил на уже затянувшуюся ряской глядь воды, белое перо с черным кончиком.
И Родничок услышал. Он зажмурил глаза, и услышал полноводную песню, почувствовал всю глубину Реки, увидел ее берега, шум камышей, сигналы кораблей, плывущих по волнам, услышал сотни разноголосых переливов ручейков, капелек, речушек, родничков, вливающихся в нее.
И он вздохнул с полной силой. Он почувствовал силу своего рода. Звери стояли зачарованные этим преображением Родничка. Они, как будто вместе с ним, слушали многоводную песню этой Реки.
А Родничок, как спящая красавица, пробудившись ото сна, вдруг потянулся, улыбнулся солнцу, небу, своим друзьям и рассмеялся, счастливый, не одинокий, окруженный заботой и любовью.
Он взбурлил, вспенился, разогнал всю мутную, застоявшуюся воду, закружился в танце, побежал вперед, вперед навстречу единению с великой и так нужной ему Семьей.
Ведь это так прекрасно, быть нужным, иметь семью, чувствовать силу рода, быть пусть даже и маленькой капелькой, в волнах могучей реки, и, понимать, что ты и есть эта река.
***
-Хорошая сказка,-согласились дети,-добрая. Это хорошо, что родничок не засох, а то бы у зверей не было воды, как у нас, а они же не могут ходить за водой с ведрами, как мама, - подытожили слушатели,- а жаль, что у нас на улице нет родничка,-вздохнули дети,-сейчас бы раз, и воды набрали, сколько хочешь.
Практичные дети-войны. Примеряют сказку к жизни, жаль, что у нас нет родничка, жаль, что они знают, что такое нет воды, как это привозить воду в бутылках.
Я им хотела рассказать о том, как важно гордится друзьями, поддерживать их, гордится своей семьей, но…отсутствие воды в поселке взяло верх. Дети после сказки мечтали, чтобы у нас на поселке появился родничок, чтобы родители не бегали за водой с бутылками и банками.
Олена Степова
На самом краешке леса, на поляне, в маленькой норке, жила мышка, со своим семейством. Маленькая, серенькая, хлопотунья свила теплое гнездышко, в котором спали четыре мышонка. У них был очень уютный дом.
Для гнездышка ей подарили пух, пролетающие к озеру лебеди, ежик принес листьев с ольхи, они такие мягкие, что в них можно было заворачиваться, как в одеяло, а зайцы, подарили кусочек пушистого мха.
Возле норки у них был даже свой маленький садик из куста синих колокольчиков, желтой пижмы, белого тысячелистника, россыпи незабудок, и большого орешника, на который они любили взбираться, и смотреть на голубое небо, плывущие облака, и садящееся за горизонт солнце.
Они очень любили свой дом, лес, который убаюкивающее гудел, разговаривая с ветром, полянку, залитую солнцем, с поспевающей земляникой, и вкусными колосками травы, ручей, что журчал чуть дальше, в низине, одаривая всех прохладой.
И даже соседей-белок, что весело играли в догонялки, прыгая с ветки на ветку. И, дятлов, что будили их по утрам, выбивая барабанную дробь. И, соседа-ежа, который фыркал, пугая мышат, пробегая по натоптанной зверями дорожке.
Однажды, вечером, что-то загудело, земля начала дрожать и осыпаться прямо на гнездышко, в котором спали дети. Мышата очень испугались. Мама Мышка выбежала из норки и увидела огромного лося, который чесал спину о дерево и бил по земле копытом.
-Уважаемый, господин Лось,-сказала мама мышка,-тут мой дом, мои дети, вы бы не могли быть аккуратней.
Но Лось был так огромен, и так важен, так занят своим ничегонеделаньем, что не услышал маму Мышку. Тогда она взобралась по орешнику прямо к его морде и повторила просьбу.
-Уважаемый, господин Лось,-умоляла мама Мышка,-тут мой дом, мои дети, вы бы не могли перестать бить копытами по земле, это разрушает нашу норку.
Лось скосил на нее глаз, но сделал вид, что не заметил мышку, и стал снова бить копытом по земле, вызывая настоящий камнепад.
И сколько бы не просила мышка прекратить, сколько бы не плакала, он только сильнее резвился. И прямо старался попасть копытом поближе к норке, словно его забавляло чужое горе, слабость и мольбы о помощи.
Мышка, поняла, что не сможет докричаться до великана и ему все равно, что у неё беда, вывела детей из уже разрушающейся норки, и побежала в поле. Ей было страшно, ночь, ветер, а она без домика, с детьми, без защиты. Но выбора у нее не было. Мышат могло просто завалить в норке.
Вдруг она увидела нору под упавшим деревом .
«Возможно, это будет наш новый дом»- подумала мышка, подошла ближе, но из норы светились чьи-то глаза, и они побежала дальше.
Так она скиталась с детьми всю ночь. Все норки были заняты своими хозяевами. Уставшая и замученная, она устроила детей под листочком возле куста.
Утром, она, разыскивая еду, случайно встретила другую мышку, которая привела ее на огромное поле, и показала, как вить гнездо из травы. В поле было много вкусных колосков, красивые цветы, теплое солнце. Новые друзья помогли им построить новый домик –гнездышко, собрать запасы и даже принесли красивые лепестки цветов для украшения домика. И даже сытнее было на этом поле, и веселее, и все помогали, но… вечером, она взбиралась на куст бузины, росший на бугорке, и смотрела на лес, что шумел на горизонте. Она скучала по своей полянке, орешнику, ручью, соседям-белкам. Да, и мышата, все чаще спрашивали о доме.
Мышка очень скучала за полянкой, орешником, белками и лесом, но очень боялась большого и важного Лося. Ведь, она понимала, что он специально сделал вид, что не слышит ее. Безразличие к чужому горю- это очень страшно.
Но им опять не повезло. В один из дней, они увидели белый дым на краю поля и пляшущие языки огня. Беда! Теперь бежать пришлось всем. Рядом были не только ее мышата, а и заблудившиеся соседские, да и та семья мышек, что помогли ей с обустройством гнездышка. Они первый раз попали в такую страшную ситуацию и испугались.
В беде друзей не бросают,-сказала мама Мышка, и решила возвращаться к родному дому уже новой большой семьей.
Может быть Лось ушел, может быть он наигрался, забыл о ее норке, может понял, что так нельзя, -думала она с надеждой, - может, сможем отстроить норку заново.
И они побежали к гудящим соснам. Дорога домой показалась для мамы Мышки такой короткой, что они даже не устали.
На полянке действительно все было тихо и спокойно. Все так же, что-то шептали сосны, все так же скакали белки, осыпая сосновую кору. Вот только мышкиного дома не было. На месте норки, виднелся отпечаток лосиного копыта. Ее сердце сжалось. Она не понимала, почему был разрушен ее дом. Ведь она никогда не обижала господина Лося, никогда не сорилась с ним, а при встрече, вежливо здоровалась.
Как страшно, это, как странно,-подумала Мышка,-ведь мы его не обидели. Мы ему не мешали, как же можно вот так прийти и разрушить чужой дом, ради забавы или от безделья. Как же хорошо быть большим и сильным,-грустила мама Мышка, разгребая остатки норки,- больших нельзя обидеть, сильные могут за себя постоять, а мы, маленькие, всегда должны бояться, что бы кто-то большой не разрушил на наш дом, даже, если мы, маленькие, никого не трогаем, и вежливо здороваемся.
Но ей некогда было обижаться. Ей было радостно, что она снова на своей полянке, возле своего ореха, со своими мышатами. Вон они весело прыгали вокруг колокольчиков, радуясь возвращению домой.
Был орешник, был мох на пне, а под поваленной ветром сосной, старая лежанка зайца, где осталось много пуха. Увеличившаяся за это время, дружная семья мышек, взялась за работу. И вот уже под корнями орешника, в самом центре куста, был построен новый просторный дом, который они украсили опавшими цветами колокольчика, принесли туда веточку сухой земляники, и листья ольхи, застелили гнездышко заячьим пухом, сухой травкой, мягким мхом.
Мама Мышка побежала к ручью, чтобы поздороваться с соседями, и напиться. Дорога к нему лежала через густые кусты колючего глёда. Вдруг она услышала то ли стон, то ли хрип.
Мышка испуганно прислушалась. Что это? Кто-то попал в беду? Она вернулась за друзьями и уже повзрослевшими мышатами. Если беда, если кому-то нужна помощь, то лучше, когда помогают все вместе, дружно. Ведь в беду мог попасть кто-то маленький, как она, а значит слабый.
Забежав в самое густое сплетение колючих кустов, они увидели страшную картину. Господин Лось, стоял на коленях и не мог двигаться, запутавшись рогами и шеей, в какую-то ужасную сеть, растянутую между деревьев и кустов. Видимо он стоял так долго, в жару, без воды. Его глаза слезились от солнца, а на его шее и ногах, виднелись раны от тонких нитей. Он видел, как журчит ручей, но не мог до него дотянутся из-за душащей его веревки. Он тихо стонал. Крупные слезы котились из его воспаленных глаз.
Мышка не раздумывая, быстро побежала по веточкам наверх, за ней последовало ее семейство. Мама Мышка знала, что делать. Они дружно начали перегрызать нитку за ниткой, веревку за веревкой.
Сеть была из чего-то не вкусного, жесткого, твердого и плохо перегрызалась маленькими мышиными зубками. Но они не сдавались. Солнце уже село. Было темно и страшно. В темноте ночи кричали и ухали совы, а мышки все грызли и грызли ужасные странные веревки.
Мышата подбадривали уставшего и больного господина Лося. Рассказывали ему смешные истории о своих приключениях. Гладили его своими лапками. Делились своими мечтами, открытиями. Наконец-то сеть дала слабину, и Лось смог подняться на ноги. Из последних сил он напрягся и порвал, ослабленные нити, поточенные мышиными зубками.
Он упал возле родника и тяжело дыша, жадно пил, окуная морду и воспаленные глаза в прохладную воду.
-Ну вот, господин Лось, вы и свободны,-сказала мама Мышка,-идите домой, там, наверное, вас ждет семья и дети. Близкие, наверняка, волнуются за вас, ведь они вас любят. Мы очень за вас испугались, когда увидели, что вы попали в беду. Беда-это всегда страшно и плохо. Завтра мы догрызем сети, и попросим соседей помочь убрать их, чтобы они никому не причинили вред.
- Выздоравливайте, дядя Лось,-дружно и вежливо сказали мышата,- и если что-то случится, сразу зовите нас на помощь, мы тут рядом живем, и всегда вам поможем. Мы уже большие и сильные, а мама нас многому научила.
А самая маленькая, приемная мышка Пикки, которуя мама Мышка спасла на горящем поле, даже обняла на прощание господина Лося за копыто. Ей было его очень жалко, и она переживала, сможет ли он добраться домой.
Лось ничего не сказал. Возможно, ему было стыдно за свой поступок, возможно нет. Мышкам было это не важно. Для них было важным, что у них был дом, и они были вместе и живы.
На закате следующего дня мышки снова услышали шум. Они, испуганно выбежали из норки и увидели господина Лося, Лосиху с Лосенком, которые стояли на краю полянки.
-Простите меня,-сказал господин Лось. И положил на полянку целую охапку спелых колосьев, с вкусными зернышками. Он предложил мышатам помощь, и, чтобы кто-то глупый или злой, по неосторожности или от безделья, не сломал их дом, положил возле полянки большие, сухие ветки. Теперь зайти на полянку стало сложнее. Они все вместе убрали остатки сети-ловушки. А Мышата подружились с Лосенком, и он катал их на спинке.
Господин Лось не стал ничего говорить о том, как и из-за чего он поломал норку, но мышки и не требовали, они видели, что ему ужасно стыдно из-за своего поступка. Ведь дом, семья, дети, жизнь, такие важные и бесценные вещи для нас всех. А раз видно, что твой друг или даже враг раскаялся, не стоит упрекать его в том, что он сделал, стоит улыбнуться в ответ, и простить.
Ведь, разрушая чужой дом, ты можешь попасть в ситуацию, когда кто-то сильнее тебя и может разрушить твой. И не всегда большой, значит, сильный и сам справишься с бедой. А вот, если все вместе и дружно, то даже самые твердые сети, можно перегрызть маленькими зубками.
И хотя все решили больше не вспоминать о случившемся, еще долго ночью мышата вздрагивали во сне, услышав глухие удары по земле над норкой. Хотя это просто наступила осень, и куст орешника ронял свои спелые плоды.
Поэтому, если вы большой и идете по лесу, вам скучно или грустно, не стоит громко топать по земле ногами. Там могут быть чьи-то дома, в которых спят маленькие дети. Пусть у всех будут тихие сны, и теплые, уютные норки.
***
Дети сидели раздумывая, что сказать. Самый младший Максим, 4 года, улыбнулся и сказал с каким-то выдохом облегчения :
-Это не стлеляют, это Лось топает.
Старшие посмотрели на него снисходительно,мол, ну ты даешь, малышня. Но Катюха, соседка почти ровесница моей младшенькой, безапеляционно заявила, показывая кулак сидящим:
- Да, это Лось. А мы сейчас пойдем в подвал и посидим там, как мыши, пока этому Лосю не обьяснят, что топать по домам нельзя.
-А нолка не лазвалится?-испуганно забеспокоился Максимка.
- Неее, ты видел, норка бетонированная. Современная. -успокоили его дети.
-А Лось в пловолке кода застлянет? Мы иво пасать подем?- уже влился в сказку Максимка.
- Конечно пойдем,-пообещала я, - а потом напишем еще одну сказку, про еще одно спасение Лося. И ты в ней будешь Героем. Мы ведь сильные, и смелые, и добрые, и если прийдет беда, первые пойдем помогать тем, кто так громко топал у наших норок.
Максимка повернулся к концу огорода, откуда, из далека, из степи, со стороны границы, неслось гулкое «ба-ба-бах» и звонко выдал:
-Лоооось, не босяяяя, мы тебя спасем!...