Меня попросили написать несколько слов об ушедшем.
То есть, строго говоря, он еще не ушел, но кто бы сомневался… Он уже вот-вот.
Он доживает последние дни, - и в эти дни можно еще успеть сказать ему вослед что-нибудь по существу. Потому что сказать-то накопилось до фига, а потом, вы же понимаете, начнутся эти древнеримские предрассудки: или хорошо, или ничего… А хорошего-то мало.
Ну что сказать, сограждане? Собственно, все было ясно с самого начала с ним, с этим годом. Эта гулянка в Сочи, этот распил под шумок, этот нагулянный рейтинг и растопыренные пальцы…
Хотя нет, - в самом начале как раз многим почему-то казалось, что нас ожидает что-то хорошее! Оттепель, кричали они, оттепель! Это в январе-то.
Как дети, честное слово…
Вот вам и оттепель. К весне настали такие стратегические холода – в последний раз этот ледниковый период синоптики наблюдали при Андропове…
Что это с ним? - задавали вопрос международные наблюдатели, привыкшие к российской грязи и пойманные врасплох холодными крымскими человечками. Вы чего? – не веря собственными глазам, интересовались из Берлина и Вашингтона.
Да так! - отвечали им из российского МИДа. Теперь – вот так. Четырнадцатый год, знаете ли. А четырнадцатый год у нас – год патриотического подъема. В четырнадцатом году Россия объединяется напоследок вокруг государя, пробуждается, возбуждается, вспоминает о своем месте на глобусе - и дает миру то единственное, что может ему дать…
Здесь следует короткое и глубоко ненормативное слово женского рода, означающее вовсе не то, за что его запретили.
Ее у нас - дают.
Потом, впрочем, ее же и получают.
Что и случилось с Россией в отчетном году, будь он неладен.
Некоторое отличие от предыдущего четырнадцатого года заключается в том, что все это Россия проделала с собой сама.
Талант не спрячешь! Так огрести на ровном месте – это конечно, надо суметь, - и мы сумели. Грабли были расстелены давно, но в прошлые годы все было недосуг как следует разбежаться. Ждали удачного случая, олимпийцы…
Теперь лежим, в лобешник ударенные, и вспоминаем: эти цифры на табло обменника – что это было? Год перестройки или температура закипания воды?
И еще - как фамилия того перца, который все это затеял?
И почему он еще с нами после всего этого?
И что такое «Новороссия»? И какого хера мы так радовались этому слову, и где оно все теперь? А если нигде, то где все те, которые массировали нам голову этой галлюцинацией? Неужели по-прежнему при делах? Ну, надо же.
И, кстати: четыре тысячи трупов на востоке соседнего государства… - зачем это тогда было и почему продолжается?
Впрочем, последний вопрос волнует нас не чересчур. Другим голова занята у народа-богоносца, лежащего под обменником. Нам бы рубли куда-нибудь вложить, елку георгиевской ленточкой украсить и успеть накатить до курантов, потому что на трезвую голову слушать нашего бессменного перца – это уже, согласитесь, слишком.
Короче, с наступающим.
А ушедший… Что и говорить, ушедший останется в нашей памяти надолго. Такое хрен забудешь.