Что делали российские войска в Буче и других городах под Киевом. Свидетельства местных жителей, переживших «спецоперацию»
торого апреля мир потрясли страшные фото и видео мертвых тел мирных жителей города Бучи, расположенного в двадцати километрах от Киева и освобожденного от российских войск. Тела лежали вдоль дорог, во дворах частных домов, в подвалах, в братских могилах и автомобилях. Иногда убитые были со связанными за спиной руками. Президент Украины Владимир Зеленский посетил Бучу и обвинил Россию в геноциде. Минобороны России и пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявили о провокации.
Чтобы узнать, что делала российская армия, «Важные истории» поговорили с жителями Бучи и других городов Киевской области, которые пережили вторжение.
Буча: «Дальше не ходите, иначе расстрел»
С приходом российской армии местные жители спасались от бомбежек и обстрелов по подвалам, не могли свободно выйти из дома или эвакуироваться без разрешения. Случайное появление на улице могло означать смерть, как и пересечение зон ответственности разных войсковых подразделений. Нередко смертью заканчивались и попытки покинуть город. Все дороги простреливались.
Студентка Влада 17 дней жила в оккупированной российскими войсками Буче на улице Яблонской, которую она называет теперь «аллеей трупов». Девушка вспоминает, что без разрешения российских военных нельзя было даже перемещаться по территории рядом с собственным домом, не то что выехать из города. «Если ты просто выходил из дома, тебя останавливали, и ты говорил, куда идешь, — тогда тебя не расстреливали. Пока не выпросишь у них разрешения, выйти было невозможно. Они говорили: „Ходите по территории улицы, вот Яблонька (микрорайон в Буче. — Прим.ред.) — и дальше не ходите, иначе расстрел сразу“».
Это подтверждает и житель Бучи Виктор, который прожил в оккупированном городе до 10 марта. По словам Виктора, его бабушку военные предупредили: «Ходить лучше только по центральным улицам. Если встретили бы вас в каком-то закоулке, не церемонились бы». 10 марта Виктор с мамой, бабушкой и младшим братом начали эвакуироваться. От дяди Виктора, который выехал из города в начале войны, они узнали, что эвакуация будет в центре соседнего города Ирпень, и вышли пешком туда. «Шли через Яблонскую, все эти страшные фотографии, которые сейчас везде, видели уже тогда. Просто если бы кто-то попытался что-то заснять и это бы заметили, он бы получил пулю в голову», — рассказал молодой человек.
Могилы перед жилым домом в Буче, 4 апреля 2022 года.
Фото: Олег Петрасюк / EPA / Scanpix / LETA
Влада признается, что их семье повезло больше, чем многим соседям: рядом с их домом дежурили «более-менее адекватные» российские солдаты. «Недалеко от нас дом, где мамина подруга живет — ее отец служил в [украинской] армии, он умер год назад. У него было какое-то звание и наград много. Русские, когда зашли в их дом и рыли документы, обнаружили, что он воевал и разозлились. Начали стрелять по стенам, окнам. Они не грабили, а просто разгромили все внутри».
«Начали требовать алкоголь. Немного алкоголя сосед им отдал. У него не было оружия, он вел себя спокойно, рядом с ним была жена. Военный выпил этот алкоголь, а потом сказал, что ему не нравится, как сосед на него смотрит. И выстрелил ему в голову».
Маргарита, жительница Бучи
о российских военных и их жертвах
Также Влада вспоминает историю своего дяди, он жил в подвале неподалеку. В подвал пришли российские военные, начали проверять документы. «У кого не было документов, или кто оказывал сопротивление, начал на них быковать, или хотел убежать — они их расстреляли сразу. Мой дядя вообще никакого сопротивления не оказывал, они, видимо, посмотрели, что у него русская фамилия, что он „нормальный“ человек — и оставили его вместе с его мамой в покое». По словам Влады, когда люди начали подниматься из подвала, дорогу им преградили сваленные на земле трупы.
Еще одна жительница Бучи, Маргарита, вместе с семьей перебралась в город за месяц до войны. Когда начались боевые действия, семья Маргариты решила остаться в Буче, думали, что в пригороде будет спокойнее. Она рассказала, чем закончился приход российских военных в соседский дом. «Буквально четыре дня назад, когда русские войска еще были там, в дом к нашему соседу, которого я лично знаю, с которым мы обменивались продуктами во время оккупации, ворвались русские. Они были в подвыпившем состоянии. Начали требовать алкоголь. Немного алкоголя сосед им отдал. У него не было оружия, он вел себя спокойно, рядом с ним была жена. Военный выпил этот алкоголь, а потом сказал, что ему не нравится, как сосед на него смотрит. И выстрелил ему в голову. Жену они не тронули, она пришла в слезах к моей свекрови, просила лопату, чтобы похоронить мужа. Этот рассказ мне свекровь передала. Жена убитого соседа до сих пор со свекровью живет, ей страшно возвращаться в дом, где убили мужа».
Российские военные питались «своей» едой, иногда — вынесенной из продуктовых магазинов, говорит Влада. От угощений местных жителей, по ее словам, отказывались — «боялись, что мы отравим еду, они ничего не касались». Влада и ее соседи общались с российскими солдатами, дежурившими у их дома: «Они говорили: „Мы боимся идти на Киев“. У нас были молодые мальчики, 18–20 лет. Которые постарше, выглядели более солидно, помладше — раздрыпанцы, молодые совсем, не „элитная русская армия“. Сейчас российская сторона говорит, что якобы основные задачи по киевскому и черниговскому направлению выполнены, но это не так: русские отступили, им просто отменили приказ штурмовать Киев».
Напротив дома Влады стоит дом ее дедушки, всех его соседей она знала. Однажды сосед дедушки вышел на улицу покурить, а его дочка вышла в туалет. «Российские солдаты, которые стояли у нас, говорят: „Какие-то там странные движения, мы сейчас из танка пульнем в эти несколько домов“. Все их начали отговаривать: мол, там дети, инвалиды, не надо, пожалуйста. Они послушались, но побежали проверить. Сосед от испуга сглупил: побежал, закрыл дверь на замок. Русский кричит: „Стоять, сейчас расхуярю!“. Второй кинул гранату в окно. Слава богу, никто не умер, но стекла повылетали и осколки в голову попали. Когда они увидели, что там женщины и дети, начали извиняться. На следующий день российские военные принесли им четыре пакета с едой, награбленной из наших магазинов, и по бутылке вина».
Мужу крестной Влады российские солдаты прострелили шею, когда он вышел в полдень на балкон покурить. До следующего утра его не пускали в больницу. Когда наконец разрешили выйти из дома, крестная Влады погрузила мужа в тачку и повезла в больницу. «Он теперь никогда не сможет разговаривать, чудом выжил. В тот день докторша в больнице спасала не одного мужчину с простреленным горлом, много кто не выжил».
Буча: «Ребенка несколько раз вырвало, так страшно было»
3 марта жителю Бучи Артему позвонила мама: в дверь подвала, где она пряталась, стучали российские солдаты и требовали выйти. Когда солдаты убедили открыть дверь, маму, сестру, бабушку Артема и всех, кто были в подвале вместе с ними, российские военные перевели в склады со строительными материалами. Какое-то время у Артема была связь с родными, мама рассказывала, что постоянно приводят новых людей, их было не меньше сотни, детям солдаты дали печенье. В тот же день дядя Артема рассказал ему, что российские солдаты ходят по домам и всех выводят на улицу, а затем связь с ним пропала.
9 марта мама Артема снова вышла на связь и сказала, что они едут домой. Выпустили ли всех задержанных со склада, она не знает: первыми отпустили пенсионеров. Дядю Артема тоже отпустили. Позже всех из семьи, 3 апреля, из Бучи выехала бабушка Артема: не могла оставить свою подругу с инвалидностью. Она рассказала внуку, что «на улице лежат трупы людей, руки, ноги оторванные», и что после того, как уехала мама Артема, российские военные «каждый день ходили по домам, занимались мародерством, потом начали расстреливать всех мужчин». Бабушка сказала, что плакала каждый день.
Улица в Буче после ухода российских войск.
Фото: Ronaldo Schemidt / AFP / Scanpix / LETA
Семье Влады удалось выехать из Бучи лишь на 17-й день оккупации. По словам девушки, трупы гражданских были на улицах с первых дней, но только в день отъезда из города она смогла увидеть всю картину: «Когда русские говорят, что это провокация, что это наши военные [Вооруженные силы Украины, ВСУ] их убили, когда они [российская армия] уже ушли — это все неправда. Потому что уже на 17-й день [оккупации] там валялись трупы. Наши [ВСУ] их убить не могли, потому что это была русская территория и наших, если бы только они начали туда пробираться, убили бы». Также Влада видела своими глазами расстрелянные машины мирных людей с трупами внутри.
«Разрешение эвакуироваться мы спрашивали у старшего — не знаю, как объяснить, я не знаю военных терминов. Нам почему-то долго не разрешали, нас просто держали-держали-держали. Мы думали, что мы не доедем до места эвакуации. „Зеленый коридор“ начинался в центре города, а мы жили на окраине. Туда [в центр города] ехать минуты три на машине, а мы ехали минут 20 или 30, потому что скорость была просто минимальная, чтобы нас не расстреляли по пути». Когда российский военный остановил машину семьи Влады для проверки, он забрал у всех телефоны, вернув сим-карты. «У меня лежал на коленях ноутбук, я не подумала его спрятать, и русский говорит мне „Телефон я забираю, а ноутбук спрячь, чтобы [другие русские] не забрали“».
«За период, что мы шли от дома до места сбора, все дороги были в осколках, много убитых, я несколько раз спотыкалась о тела погибших. Это все были гражданские люди, были женщины, люди пожилого возраста. Много тел было и у администрации, их никто не убирал. Только люди из соседних домов прикрывали убитых простынями или билбордами, чтобы дети не видели».
Маргарита, жительница Бучи
об эвакуации из города
О том, насколько сложно было эвакуироваться, рассказывает и другая жительница Бучи, мать троих детей, Маргарита. По словам Маргариты, где-то на третью неделю войны в новостях появлялись информация, что будет эвакуация из Бучи в Киев к станции метро «Вокзальная». Многие не вышли на эвакуацию, побоялись, но Маргарита с детьми и другими женщинами пошла к администрации, где собирали людей. «За период, что мы шли от дома до места сбора, все дороги были в осколках, много убитых, я несколько раз спотыкалась о тела погибших. Это все были гражданские люди, были женщины, люди пожилого возраста. Много тел было и у администрации, их никто не убирал. Только люди из соседних домов прикрывали убитых простынями или билбордами, чтобы дети не видели. Мы пришли с самого утра, тысячи две людей собралось», — вспоминает женщина.
Маргарита рассказала, что в тот день было очень холодно, людям постоянно повторяли, что автобусы приедут, но они не приезжали. Пока женщина была у администрации, до нее смогла дозвониться ее мама. Она тоже увидела в новостях про эвакуацию и спрашивала, выехала ли ее дочь с детьми. «Я ей сказала, что нет никаких автобусов, — рассказывает Маргарита. — Мы стояли в шеренгу вдоль администрации. В какой-то момент мимо нас проезжали танки, на них сидели вооруженные российские военные. Я испугалась, что они ждут провокации, но разум восторжествовал, все вели себя спокойно, телефоны спрятали. В итоге я шесть часов простояла под снегом и ветром с детьми трех, шести и четырнадцати лет, у меня ребенка несколько раз даже вырвало, так страшно было». Автобусов в тот день Маргарита вместе с другим людьми не дождалась.
«Приближался комендантский час. Нам говорили ждать, но понятно, что если бы мы ждали, у них был бы „зеленый свет“ после комендантского часа нас расстрелять. Все разбежались по домам. Некоторые люди сели по автомобилям, повесили белые флаги на стекла, написали „дети“ и поехали напролом», — рассказала Маргарита. Спустя несколько дней снова объявили эвакуацию, но, по словам девушки, автобусы опять не пришли. «Мы скооперировались с другими людьми и тоже решили ехать на своих автомобилях. В колонне было машин 15–20. Мы недалеко проехали и увидели на обочине машины, которые несколько дней назад первыми поехали, они были расстреляны. Я видела машин шесть, в них были погибшие люди», — вспоминает девушка.
По пути колонна машин пересекала несколько блокпостов, первыми были российские. Маргарита рассказала, что проехать их смогли не все: «Мы очень переживали, что нас задержат, потому что с нами были наши мужчины. На первом российском блокпосту нас проверили и пропустили. Мы поехали, но вдруг услышали, что сзади начали стрелять. Все сразу поехали быстрее. Муж был в машине за мной, и я даже подумала, что его расстреляли. До второго блокпоста доехали не все, несколько машин расстреляли. Что им в тех машинах не понравилось, не ясно. Второй блокпост мы проехали спокойно, третий блокпост был уже украинский, после него мы остановились, все вышли, курили, обнимались и плакали. У моего мужа в Буче много знакомых, за время войны человек десять он потерял».
Сгоревшая техника российской армии на улице в Буче.
Фото: Rodrigo Abd / AP / Scanpix / LETA
Жительница Бучи Татьяна выезжала из города 14 марта. Она рассказала, что российские военные просили их подвозить других жителей: «Когда мы уезжали нас военные попросили помочь подвезти одну женщину домой, притом поинтересовавшись, есть ли у нас место в машине. Когда мы вернулись к колонне, другой военный попросил взять женщину с собаками».
Не все воспользовались возможностью эвакуироваться из оккупированного города. Дедушка Влады принципиально отказался покидать свой дом. «Первые три дня после нашего отъезда он звонил каждый день, говорил, что все хорошо. Потом пропала связь дней на пять, мы очень сильно переживали, — говорит Влада. — Я подумала, что либо телефон разрядился, либо его уже в живых нет. Он чудом вышел на связь, буквально вчера-позавчера, сказал, что русские приходили, разбили телефон и порезали зарядку, чтобы он никак не зарядил его (дедушка заряжал телефон от аккумулятора в машине). Они разбили телефон, но он смог его починить. Когда освободили Бучу и дедушка увидел наших [украинских] военных, он плакал. Он был очень пророссийским, любил Путина, смотрел только их [российские] новости. После того что он увидел за время оккупации Бучи, он стал патриотом Украины. Разбилось его представление о русском мире».
Ирпень: «Не солдаты, просто мародеры и ублюдки»
Жителям других городов Киевской области тоже есть, что рассказать о действиях российских военных. Вячеслав и Анна, брат и сестра, смогли выехать из Ирпеня, оккупированного российскими войсками, 12 марта. Вячеславу сложно подбирать слова, когда он описывает, что они пережили в оккупации: «То, что там происходило, это ужас, это кошмар, это садизм, это геноцид украинского народа. Простите, пожалуйста, меня за эти слова, но это так и есть. Я одно могу сказать: они [российские военные] не солдаты, они просто мародеры и ублюдки».
«Они проехали, эти танки, начали херачить по всему. И когда стало более-менее спокойно, я выбежал и посмотрел. И я увидел, как эти люди догорают... Их похоронили через дорогу от нашего комплекса во дворе».
Вячеслав, житель Ирпеня
о российских военных и их жертвах
Вячеслав рассказал, что, когда российские войска зашли в Ирпень, он вместе с соседями укрывался на цокольном этаже своего пятиэтажного дома по адресу Родниковая, 6. Он плачет, когда вспоминает, как на его глазах российские солдаты застрелили его знакомого и сгорели женщина с ребенком.
«Я вышел перекурить и увидел, как заходят русские танки с маркировкой буквой V. Знакомый мой, царствие ему небесное, стоял на блокпосту, он был в теробороне. Я просто не годен, я бы хотел к ним присоединиться. И вот танк начал поворачивать, у нас была газовая колонка возле дома перед шлагбаумом… И этот танк просто выстрелил в человека, и человека не стало. Осталась лужа крови. Нечего было хоронить, просто нечего. А прямо возле этой газовой колонки сгорела мама с ребенком. Они проехали, эти танки, начали херачить по всему. И когда стало более-менее спокойно, я выбежал и посмотрел. И я увидел, как эти люди догорают… Марина и Иван Меть. Их похоронили через дорогу от нашего комплекса во дворе».
Могила Марины и Ивана Меть во дворе жилого комплекса
Фото: FB «Евромайдан»
Сестра Вячеслава Анна вспоминает, что с 24 февраля в Ирпене были постоянно слышны взрывы со стороны Бучи и Гостомеля, а через полторы недели они услышали взрывы в их жилом комплексе. Когда российские танки зашли на территорию их ЖК, они [русские] начали грабить магазины, рассказывает Анна.
«У нас окна выходят на магазин, и когда мы смогли подняться уже на свой пятый этаж, мы выглядывали в окна через шторы и смотрели, что они там делают. Эта была просто жесть. Они бухали там, раскидывали вещи. Когда они повскрывали магазины с вещами, они примеряли вещи, когда им что-то не нравилось, они бросали это на землю. Они повскрывали кассы и забрали деньги.
На следующий день они в свои танки, которые стояли на территории, — у них есть такие тумбочки, багажнички или ящички, не знаю, как это правильно называется, — напихивали технику, шмотки, еду, причем вплоть до того, что у них не закрывался этот багажничек. В общем, закрыли они это все и стали выезжать с территории жилого комплекса. Я насчитала 17 танков. В каждом танке по четыре человека минимум.
Когда они уехали, люди стали выходить и общаться. Я лично разговаривала с мужчиной, он сказал, что его взяли в плен. Он был в аптеке, зашли эти „рашики“, за руки его вывели. Разбили его телефон, но симку отдали. И сказали, что если мирные жители не будут их трогать, то они не будут трогать мирных жителей.
Когда мы стали уже ходить по территории, мы увидели, что все машины стояли вскрытые. Были открыты все багажники, бардачки. Они явно рылись в этих машинах. Было видно, что они пытались сливать горючее из машин, потому что везде были открыты эти штуки, куда заливается бензин.
Когда мы вышли, в нашем ЖК три дома были вообще без окон, а у одного посередине просто зияла дыра».
Следы от обстрела на фасаде дома в Ирпене
Анна рассказала, что около недели после этого в Ирпене было относительно спокойно, а затем опять начали бомбить. Снаряд попал в соседний дом и снес два этажа. На следующий день в их жилой комплекс приехали волонтеры, забрали их — пять человек и двух животных — и довезли до Романовки у границы с Киевом. «Им [волонтерам] большое спасибо, они пытались нас поддержать и морально, и физически — брату было плохо, ему скорая помогла. Когда мы ехали по Ирпеню, мы видели, что эти дома не подлежат восстановлению, их просто нужно сносить и заново строить. Когда мы стояли у Романовки, я повернула голову, и там [в стороне Ирпеня] все было черное от того, что там просто все горит. Это было ужасно».
Ворзель: «С мамы уже сняли украшения»
Катя и Миша Ткачевы из курортного поселка Ворзель Киевской области — двойняшки, им по 18 лет. Родная мать отказалась от них, в возрасте двух лет их усыновила семейная пара — Валерий и Наталья Ткачевы. Когда началась война, Миша находился в Киеве, ночевал у подруги. В Ворзель он уже вернуться не смог, там взорвали мост, начались военные действия. Катя оказалась заперта в оккупированном российской армией поселке со своими мамой и папой, они прятались в подвале сарая, с ними был соседский парень Даниил.
«Стреляли по ее родителям. <...> Сначала расстреляли Валерия — шесть пулевых ранений, стреляли в спину, он упал лицом вниз. Потом стреляли из автомата в Наталью, пули попали ей под грудь, она упала на спину».
жители Ворзеля
об убийстве семьи Ткачевых российскими военными
Вокруг было много соседей, они тоже прятались в подвалах, в том числе разрушенных домов. Они периодически поднимались в дом — что-то взять или набрать воды. О том, что произошло 3 марта, Катя рассказала другу семьи Анатолию, сама девушка в данный момент находится в стрессовом состоянии и разговаривать отказалась.
«В какой-то момент они услышали гул двигателей, и Наташа сказала мужу: „Валера, пошли на улицу, будем останавливать, что это такое творится?“, — описывает ситуацию Анатолий. — Может, у мамы был какой-то нервный срыв. На тот момент был седьмой день войны. Они вышли останавливать эту технику, соседи это видели. Катя услышала выстрелы — стреляли по ее родителям. Потом она услышала крики». Соседи семьи Ткачевых сказали, что сначала расстреляли Валерия — шесть пулевых ранений, стреляли в спину, он упал лицом вниз. Потом стреляли из автомата в Наталью, пули попали ей под грудь, она упала на спину. Очевидцы также рассказали, что, по их предположению, стреляли чеченцы, судя по кавказскому акценту.
Наталью и Валерия Ткачевых убили 3 марта в промежутке между 17.28 и 17.30. В этот же день у оставшихся в подвале Кати и Даниила закончилась еда, через три дня они нашли сырую картошку у соседей и съели ее. Следующие семь дней им приходилось только пить воду. Когда за Катей и Даниилом приехали волонтеры, девушка смогла положить записки с именами под своих родителей и накрыть трупы одеялом. Как оказалось, у Даниила отца тоже расстреляли. «Катя сказала, что, когда видела последний раз маму, лежащую на земле, мама как будто улыбалась, — рассказывает Анатолий. — Когда Катя уходила, видела, что с мамы уже сняли украшения и забрали телефон — то ли мародеры, то ли военные».
Только после освобождения Ворзеля от российской армии удалось дозвониться до начальника обороны поселка. Так стало известно, что Наталью и Валерия Ткачевых похоронили во дворе их собственного дома 14 марта, через три дня после спасения Кати.
Журналисты: «Мертвые водители улетали в кювет»
Бои за Бучу, Ирпень и другие города, близкие к Киеву, шли весь март. Обстрелы продолжались и 31 марта, когда украинские войска уже вернули себе Ирпень. 1 апреля ВСУ вошли в оставленную российскими войсками Бучу. Мэр Бучи Анатолий Федорук заявил, что город освободили от российской армии 31 марта, однако его видеообращение было опубликовано также 1 апреля.
Весь месяц оккупации российские военные жили среди местных жителей, иногда занимали их жилье, питались едой из местных супермаркетов. Иногда они убивали мирных жителей. 2 апреля в Бучу пустили журналистов, которые начали публиковать страшные кадры — трупы людей, лежащие на улицах города и в подвалах, убитых со связанными за спиной руками. На данный момент с территории Киевской области на экспертизу вывезли 410 трупов, сообщила генеральный прокурор Украины Ирина Венедиктова.
Смятый легковой автомобиль и разбитая военная техника на улице в Буче.
Фоо: Александр Ратушняк / Reuters / Scanpix / LETA
Украинский телеведущий Дмитрий Комаров был в первой полицейской машине, которая вошла в Бучу и Ирпень. Ссылаясь на рассказы местных жителей, он пишет, что российские солдаты в панике бежали, пытаясь вывезти с собой все «намародеренное», поскольку их окружили Вооруженные силы Украины.
«Цитата из русств [российского телевидения] „задачи спецоперации выполнены“ — классическая ложь. Разве что если задачей был геноцид украинского народа, уничтожение мирных жителей и разрушение мирных городов. Эту „задачу“ русские солдаты выполнили. Вы наверняка видели вчера фото и видео с улицы Бучи, усеянной трупами. Но это не единственное место. Пишу — и в голове „вспышки“. Вот собака лает возле тела хозяина. Уже неделю. Вот мужчина со связанными руками и простреленной головой. А вот парень без головы, с ключами возле рук. Домой не успел. Мы с полицией, саперами и нацгвардией достаем из кювета расстрелянные машины с мирными жителями. Уже не в Буче. Убитые пенсионеры, молодые семьи, сгоревшие машины со скелетами. Я видел все своими глазами. Машины расстреливали. Входные отверстия — лобовое стекло. Мертвые водители улетали в кювет», — описывает Комаров.
Журналист Дмитрий Дурнев рассказал «Важным историям», что в Ирпене, освобожденном раньше, на улице уже нет трупов, а в Буче, куда он попал 3 апреля, тела еще лежали. «Трупы, которые забиты в машины, — их еще не убрали. Например, в самом центре танк проехался по „Таврии“, там был за рулем человек, то есть ты подходишь к машине, чувствуешь запах, видишь, ухо торчит». Убитого, по информации адвоката Лаврентия Кухалейшвили, звали Сашко, он был сотрудником коммунального предприятия «Буча Зеленбуд», «присматривал за парками и скверами». «Очевидцы рассказали, что Сашко отвез пострадавшего мужчину в больницу. Когда он вернулся, его машину расстреляли и переехали танком!», — написал Кухалейшвили.
Такие случаи не единичны, рассказывает Дурнев: «На переезде на Ворзель стоит „Рено“, в котором ты видишь кучу тряпья, но не понимаешь, что там. А это ехали бабушка, мама и дочка. Дочка ранена, мама жива осталась, а бабушке просто снесло голову — и вот она укутанная была».
Помимо трупов мирных жителей журналист Дмитрий Дурнев увидел тела росгвардейцев: «На Бучанском мосту лежат два тела росгвардейцев. Одно тело просто обожжено, а второе тело без ног, без руки, кажется, обожженное, и на нем лежит кобура, и там написано „сержант Ашурков“, кажется». Из разговоров с местными жителями Дурнев понял, что эти тела лежат на мосту уже месяц, в том числе они находились там, когда город был занят российской армией. Журналист рассказал «Важным историям», что видел в Ирпене несколько заминированных объектов: например, гражданскую машину и завал из бревен.
«Я смотрел дворы жилых домов в Гостомеле, в Буче — они засыпали их какими-то обломками ящиков, когда чистили дома: открывали окна и выбрасывали, — говорит Дурнев. — В Гостомеле я был в квартале, в котором небольшие дома с палисадничками и погребами — все погреба открыты, возле многих стоит „закупорка“ (домашние консервы. — Прим. ред.), которая разбита. Я заглядывал — вроде мешки с картошкой там на месте, но в „закупорке“ чисто искали что-то пожрать. И исписано там: „Ахмат сила“, „волки“, „05.03“… Местные говорят, что [в городе] были сначала плохие чеченцы, потом они ушли и пришли вежливые чеченцы, а под конец пригнали детей [совсем молодых солдат]. И вот дети уже тикали».
Массовое захоронение в Буче
Фото: Rodrigo Abd / AP / Scanpix / LETA
В освобожденных городах, по словам очевидцев, сейчас осталось не очень много народа. «Это люди, которые очень привязаны к своим корням, к жилью, к подвалам, еще к чему-то. И они не собираются уезжать, – рассказывает Дурнев. – Так и сказали: мы тут только отбились от мародеров. Те, кто живы, они уверены, что русские не мародерили квартиры, в которых были люди. Типа пустых хватало. Шли, значит, у соседей взламывали дверь, и вот они сохранили свои квартиры от мародеров, сейчас не уезжают, чтобы криминальные мародеры не забрали что-то… Не знаю, что они там охраняют, какой в этом смысл».
Михаил Поленчак был в числе группы фотографов, которые сделали первые кадры из освобожденных украинских поселков и городов в Киевской области. «Очень тяжелый день в эмоциональном плане. Разбитые тела, разрушенные жизни и судьбы. Сплошные страдания людей, которые не хотели войны... Нет сил показать больше одного фото прямо сейчас. Погибшие мирные жители на обочине трассы 20 км от Киева, Киевская область, Украина, 2 апреля 2022 г. Под одеялом один мужчина и 2-3 убитые голые женщины (вероятно, имеются в виду обгоревшие тела. – Прим.ред.) — их всех вместе пытались сжечь на обочине», — пишет он своем Facebook.
«Самое страшное, что это погром ради погрома, насилие ради насилия, без всякого смысла. Они просто пришли, они убили кучу народа, они разнесли этот город, разграбили и ушли — и все…».
Денис Казанский, журналист украинского «24 канала»
об увиденном в Буче после ухода из города российских военных
Журналист украинского «24 канала» Денис Казанский записал несколько видеороликов после ухода российских войск из Бучи. «В Буче просто кошмар. Расстрелянные, раздавленные танками машины с людьми, трупы гражданских на улицах, разбитые дома, разграбленные магазины. Сложно назвать тех, кто все это устроил, людьми. Даже не знаю, каких слов они вообще заслуживают. Может, это какие-то мутанты... У которых атрофировались чувства, отвечающие за человечность», — пишет журналист в подводке к одному из своих видео, в котором показывает местную жительницу Антонину Помазанко. Она вместе с украинскими военными разгребала заваленную досками яму, в которой похоронила свою дочь. По словам журналиста, девушка была застрелена российскими военными в первый день оккупации, когда просто вышла за калитку посмотреть на российскую колонну.
Казанский записал 8-минутное видео, в котором показал разрушенные дома, разграбленные магазины, сожженные и обстрелянные машины со следами пуль. «Самое страшное, что это погром ради погрома, насилие ради насилия, без всякого смысла. Они просто пришли, они убили кучу народа, они разнесли этот город, разграбили и ушли — и все… — свидетельствует Казанский. — В таком состоянии русский мир оставил эти дома, просто месиво».
Журналист демонстрирует баррикады, сделанные из всего, что можно найти — даже кулера и холодильного оборудования из магазина. По городу российские военные оставляли на заборах надписи, что жителей ждет расстрел при пересечении запретной зоны и знак V. На дверях одного из автомобилей, который журналисты нашли на окраине Бучи, баллончиком сделаны надписи «Дети». Это не спасло машину от обстрела, ее колеса были пробиты пулями, а судьба детей и их родителей — неизвестна.
Спустя сутки после появления новостей о расправе над жителями Бучи, скорые продолжали вывозить тела погибших. На пересечении улиц Старояблонской и Ивана Франко Казанский увидел сожженную семью с детьми, пять-шесть человек. «Не знаю, в какую соцсеть можно выложить эти фото», — пишет журналист.
Украинские военные проверяют, не установлены ли на телах погибших мины-ловушки.
Фоо: Vadim Ghirda / AP / Scanpix / LETA
Военный корреспондент «Радио Свобода» Левко Стек рассказал в своем Facebook, что ситуация в Буче «даже хуже, чем я себе представлял»: «О некоторых цифрах, конечно, рано говорить, но, например, я успел посмотреть только часть одной улицы. То есть небольшой пазл из общей картины. А вот и около десятка убитых. И это только те, чьи тела я видел сам. Историй о казнях гораздо больше. Часть тел уже вывезли, часть закопали прямо возле подъездов обычных жилых домов. Эту страшную статистику нам еще предстоит узнать, — свидетельствует Стек. — Однако уже два дня меня беспокоит другой вопрос: зачем? Почему стреляют в старушек или подростков? Зачем стрелять в беззащитных мужчин и женщин. Как можно просто отнять жизнь человека, который не представляет для тебя угрозы. Я уже прошел миллион версий, но каждая как-то слабая. Кажется, никаких аргументов недостаточно. Свидетели обычно говорят ясно — да не было причины, плана и стратегии. Они просто могли это сделать, вот и сделали. Не знаю, должно быть какое-то объяснение, потому что в свои 30 я не разбираюсь в людях».
Судя по его видео, первые свидетельства расправ над местными жителями были получены еще 30 марта, когда журналист впервые побывал в городе Ирпень после ухода российских войск. «Подразделения ВС РФ покинули населенный пункт, а их творчество (вероятно, имеются в виду орудия российской армии. — Прим. ред.) продолжает бить по пустым улицам. Из-за этого даже убрать тела погибших мирных жителей удается не сразу», — пишет Стек, добавляя, что цену вторжения России, заплаченную Ирпенем, еще предстоит узнать, но она крайне высокая.
Правозащитники: «Невыразимая преднамеренная жестокость»
О преступлениях на территориях Украины, оккупированных российскими войсками, рассказала в своем докладе неправительственная международная организация Human Rights Watch. Правозащитники зафиксировали свидетельства очевидцев о том, что происходило в Черниговской, Харьковской и Киевской областях с 27 февраля по 14 марта. Они опросили 10 человек — потерпевших, свидетелей и местных жителей оккупированных территорий. Среди преступлений: многократное изнасилование; два случая внесудебной казни, насилие и угрозы, грабежи. «Случаи, которые мы задокументировали, представляют собой невыразимую преднамеренную жестокость и насилие в отношении мирных жителей Украины», — заявил директор Human Rights Watch в Европе и Центральной Азии Хью Уильямсон.
Учительница из Бучи рассказала Human Rights Watch, что 4 марта российские военные захватили пятерых мужчин, поставили их на колени и выстрелили одному из них в затылок. «Он упал, — рассказала свидетельница, — и женщины закричали». По ее словам, перед этим военные привели к месту казни около 40 человек. Через несколько часов стояния на холоде очевидцев развели по домам. Четверо мужчин так и остались стоять на коленях. Собеседнице Human Rights Watch удалось уехать из города 9 марта. По ее словам, тело убитого лежало на том же месте, что стало с другими мужчинами, не сообщается.
Женщина по имени Виктория рассказала, как в Черниговской области в селе Старый Быков 27 февраля российские военные задержали ее 29-летнего сына Богдана и 39-летнего шурина Александра. Затем она увидела их тела — вместе с еще четырьмя убитыми. У них были связаны руки и прострелены головы. Убийство других мужчин подтвердили их родственники, следует из доклада Human Rights Watch. Российские военные позволили похоронить убитых только 7 марта. Вместе с Богданом и Александром были похоронены Владимир (40 лет), Александр (40 лет), братья Игорь (31 год) и Олег (33 года).
Другой свидетель рассказал, что в селе Забучье 4 марта российские военнослужащие угрожали расстрелять его вместе с сыном после того, как обыскали их дом и нашли там охотничье ружье и бензин. Они приказали его 34-летнему сыну раздеться догола: сказали, что будут искать «националистические татуировки». Рассказ в отдельном интервью подтвердила его дочь.
Сорокалетний Дмитрий, один из собеседников Human Rights Watch, бежал с семьей из Бучи. Пару ночей они провели в подвале двухэтажного дома в Ворзеле. Дмитрий рассказал, что с ними в подвале была женщина с ранениями в грудь и ногу. Она умерла от ран 8 марта, Дмитрий вместе с местными жителями похоронил ее рядом с домом. Ему рассказали, что 6 марта российские солдаты бросили в подвал дымовую шашку. Несколько человек запаниковали и выбежали на улицу, по ним открыли огонь российские солдаты. Женщина была ранена, а 14-летний ребенок убит выстрелом в голову.
Тело погибшего на улице Бучи.
Фото: Vadim Ghirda / AP / Scanpix / LETA
31-летняя жительница села Малая Рогань в Харьковской области рассказала, что 13 марта ее несколько раз изнасиловал 20-летний российский солдат. Он избил ее и порезал ножом лицо, шею и волосы. Это произошло в школе, в подвале которой она укрывалась вместе со своей 5-летней дочерью, матерью, 13-летней сестрой и 24-летним братом. На следующий день женщина сбежала в Харьков. Она поделились с Human Rights Watch фотографиями, на которых видны порезы и синяки на лице и шее. Human Rights Watch получила еще три заявления о сексуальном насилии со стороны российских солдат в других селах Черниговской области и Мариуполе, но не смогли их перепроверить.
Многие украинцы, которых опрашивали представители Human Rights Watch, рассказывали, что российские военные воровали еду, одежду, дрова, инструменты (бензопилы и топоры) и бензин.
Human Rights Watch отмечает, что все стороны вооруженного конфликта обязаны соблюдать международное гуманитарное право или законы войны, включая Женевские конвенции от 1949 года, Первый дополнительный протокол к Женевским конвенциям и обычное международное право.
Умышленное убийство, сексуальное насилие, пытки и бесчеловечное обращение с захваченными военными и гражданскими лицами запрещены законами войны, также как грабежи и мародерство. Любой, кто отдает приказ или преднамеренно совершает такие действия либо помогает им и подстрекает к ним, несет ответственность за военные преступления. Командующие войсками, которые знали или могли знать о таких преступлениях, но не пытались их остановить или наказать виновных, несут уголовную ответственность за военные преступления, заключает Human Rights Watch.