Харьков после отступления российских войск вызывает противоречивые чувства. Здесь можно прогуляться по ухоженному парку, где коммунальщики латают воронки от снарядов. Проехаться в метро, где на одной из станций продолжают укрываться люди. Пообедать на летней площадке пустого кафе, которое работает себе в убыток. Пройтись по темным улицам, на которых не светит ни один фонарь. А ночью прятаться от российских ракет — последние три недели они летят на Харьков и пригород, как по расписанию, каждый день с 23:00. «Россияне уже проиграли битву за Харьков и сейчас готовятся к реваншу», — говорят в областной военной администрации. Как живет город в ожидании новой российской атаки — в репортаже журналистки «Ґрат».
Дом
В обед на привокзальной площади малолюдно. Кто-то с одним рюкзаком ждет поезд на Киев, кто-то с цветами встречает родных, возвращающихся из западных регионов.
Из ивано-франковского поезда выходят группы военных с большими сумками — они приехали в Харьков на ротацию. Гражданских меньше, они чаще без чемоданов — вернулись, только чтобы забрать летние вещи. На весь поезд замечаю всего две семьи с детьми.
Татьяна Ищенко с дочерью Катериной на харьковском железнодорожном вокзале. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Ступив на перрон, Татьяна Ищенко выдыхает.
«Спокойно», — говорит она о своих первых впечатлениях.
Дома, в Песочине под Харьковом, Татьяна не была четыре месяца. Вместе с маленькой дочерью и матерью она выехала оттуда еще в начале марта.
«Как возле дома бомбануло — так и поехали. Нервы уже сдали», — вспоминает женщина.
В эти дни — из-за сильных обстрелов Харькова — началась массовая эвакуация. Перроны были заполнены людьми. Когда поезда отправлялись, на привокзальной площади оставались брошенные домашние животные. Вся парковка была забита оставленными машинами.
Семья Татьяны ехала в переполненном эвакуационном поезде. Сначала во Львов, затем — в Польшу.
«Поляки очень помогают. Но жить с ребенком в спортзале… Поэтому мы снимали жилье. На наши это выходило 14 тысяч гривен, дорого. Два с половиной месяца так поснимали и решили вернуться в Украину. И потом настроилась сюда, домой, — рассказывает женщина и, немного подумав, добавляет. — Потому что многие уже возвращаются».
Татьяна не уверена, что приняла правильное решение, но надеется, что россияне перестанут обстреливать Харьковскую область.
Семья Ткачей на харьковском железнодорожном вокзале. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Анна Ткач с двумя сыновьями-подростками вернулась из села под Ивано-Франковском. Семья выехала туда из Рогани, поселка под Харьковом, в конце марта.
«Месяц сидели в подвале. А когда стало совсем невыносимо, решились и поехали к родственникам мужа. Стало очень страшно, особенно за младшего. Он стал по ночам просыпаться и просто кричать. Хотя не хотелось — со слезами на глазах уезжали», — вспоминает женщина.
Ее муж остался в Рогани, на окраину которой заходили российские солдаты, и занимался волонтерством. Анна с детьми прожила у родственников два с половиной месяца. В конце мая, когда украинская армия перешла в контрнаступление в Харьковской области, женщина решила вернуться домой.
«Все возвращаются, хоть и не совсем безопасно», — неуверенно объясняет она. Но тут же улыбается, увидев мужа, поднимающегося на перрон из подземного перехода.
В когда-то полуторамиллионном Харькове сейчас, по данным обладминистрации, около 700 тысяч человек. Многие начали возвращаться в конце мая, во время относительного затишья. Некоторые так и не смогли адаптироваться к постоянно меняющейся ситуации в области и снова уехали.
Выживание
На улицах Харькова заметно больше людей и машин. С утра у пунктов выдачи гуманитарной помощи выстраиваются длинные очереди. В парках люди выгуливают собак, которые вздрагивают во время сирены — она звучит здесь чуть ли ни каждый час. Детские площадки пустуют.
Парк Саржин Яр в Харькове. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Вечером на улице необычно темно — фонари не включают. В окнах виден только тусклый свет, пробивающийся сквозь плотные шторы, одеяла или фанеру. Кто-то заслонил окно шкафом, кто-то заставил книгами.
Вечером горожане стараются сигналы воздушной тревоги не игнорировать. Последние три недели российские ракеты падают на Харьков и пригород, как по расписанию — с 23:00 практически каждый день. До областного центра достает и российская артиллерия. Россияне разрушают не только военные объекты, но и жилые дома и гражданскую инфраструктуру.
«Россияне уже проиграли битву за Харьков и сейчас, терроризируя мирное население, они готовятся к реваншу», — предупреждает глава Харьковской областной администрации Олег Синегубов.
21 июня от обстрела Харьковской области погибли 15 человек, еще 16 получили ранения. Областная и городская власти не объявляют эвакуацию, но призывают людей не игнорировать тревогу и спускаться в убежища, в том числе в метро.
Метро снова открыли для пассажиров в конце мая. Но станции все еще не выглядят, как прежде. Проезд бесплатный, интервалы между поездами большие, а пассажиров — мало.
Неожиданно много людей, несколько сотен, собрались в холле одной из станций. Здесь их учат основам выживания в условиях войны.
Слушатели лекции о выживании в условиях войны. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
В убежище нужно обязательно брать с собой документы, запас воды и еды, напоминает Александр Березан из областного учебно-методического центра гражданской защиты и безопасности. Он советует найти ближайшее к дому убежище и проверить его условия.
«Нас часто спрашивают, как действовать во время стрельбы на улице, — продолжает свою лекцию Березан. — Потому что многие помнят, как в первые дни полномасштабной войны на улицах были бронетанковые колонны противника и вооруженные военные, которые были, мягко говоря, не очень дружелюбно настроены».
Слушатели с пониманием кивают.
«Мы помним про уличные бои в Киевском районе Харькова… Что делать?» — спрашивает лектор.
И сам отвечает — найти убежище, которым могут стать траншеи и воронки от предыдущих обстрелов. Лечь на землю, прикрывая голову руками или сумкой. Закрыть уши и открыть рот — это может уберечься от контузии.
Денис Петренко в харьковском метро. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Волонтера «Красного Креста» Дениса Петренко встречают аплодисментами. Он медийная личность — журналисты сняли, как он прикрывал собой раненую во время повторного обстрела. Тогда, в центре Харькова, погибли пять человек.
«Но так делать не надо», — смущаясь, отвечает на аплодисменты Денис.
Почему — позже объяснит его коллега Сергей Макаренко.
Сергей Макаренко в харьковском метро. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
— Какая ваша основная задача при оказании первой медицинской помощи? — обращается к слушателям волонтер.
— Не навредить, — хором отвечает зал.
— Не умереть! — строго возражает волонтер и советует прежде всего убедиться в собственной безопасности.
На лекции говорят о доврачебной помощи и минной безопасности — лекторы не успевают ответить на все вопросы — торопятся на другие станции, где проводят такой же тренинг. Департамент гражданской защиты обладминистрации обещает, что занятия будут каждую пятницу.
Достоинство
В то же время в Харькове открываются магазины и заведения. На летней площадке кафе Ga.Ga недалеко от центра пара пьет кофе. Это единственные посетители. На фоне — потресканная и заклеенная скотчем витрина.
Кафе Ga.Ga недалеко от центра Харькова. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Заведение работает уже две недели, рассказывает его собственник Борис Ломако. До этого, с первых дней полномасштабного вторжения, в подвале кафе жили и работали сотрудники. Они как волонтеры готовили еду для военных и гражданских, укрывающихся в метро. Сам Борис в это время вывозил семью на запад страны.
«Я вернулся и увидел свою команду — истощенную, которая спит просто на полу. Их было 12 человек, и каждый день они выдавали от 800 до 1000 порций», — вспоминает Борис.
Он переместил волонтерский штаб в Каменское под Днепром. Там им предоставили производственный цех.
«Это безопаснее и более эффективно. Вышли на две с половиной тысячи порций в день. Варили борщ не в ресторанной кастрюле, а в 150-литровой ванне», — говорит собственник кафе.
С продуктами им помогали благотворительные организации и отдельные люди.
«Одна бабушка даже заколола свинью, сделала тушенку и принесла нам — 50 банок плюс пирожки, — смеется Борис. — Если бы мы все покупали, то неделя обходилась бы в 400 тысяч гривен — только по стоимости продуктов».
Борис Ломако в своем кафе. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
В середине июня Борис с командой решили вернуться в Харьков и открыть кафе для посетителей.
«Хотя я чисто психологически не могу себе позволить заниматься коммерческой деятельностью в Харькове в такое время, — отмечает Борис. — Но это важно для сотрудников — они возвращают себе достоинство, становятся самодостаточными. Зарабатывают деньги, чтобы не стоять в очереди за гуманитаркой, а самим все покупать».
Борис говорит, что ему приятно наблюдать за тем, как улыбаются посетители, обедая любимыми блюдами из прошлой жизни.
«Последние четыре месяца люди относятся к еде как к биотопливу — нужно что-то в себя закинуть, потому что это продолжение жизни. А вкусная еда в заведении — это позволить себе маленькую радость. Очень неоднозначная тема, я понимаю. Тут кто-то наслаждается кофе, а в 50 километрах парни в окопах…», — рассуждает Борис.
Кафе Ga.Ga недалеко от центра Харькова. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
При этом команда кафе продолжает волонтерить — готовят бесплатную еду для военных. На летней площадке, в тени деревьев, обедают иностранные легионеры. Они впервые пробуют борщ.
Безопасность
Совсем другой ритм жизни на Салтовке, восточной части города. Здесь сложно найти даже работающий продуктовый магазин. Прохожих значительно меньше.
На одной из станций метро продолжают жить люди. В тесном подсобном помещении, которое служит кухней, суетится Наталья Грама. До войны она тоже работала в кафе.
«Я ни разу не была дома. Во-первых, мне некогда. Во-вторых, я не хочу себя расстраивать — хочу запомнить то, что было раньше», — говорит женщина.
Наталья Грама в харьковском метро. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
Вместе с семьей она жила на Северной Салтовке — наиболее пострадавшей от обстрелов окраине города. Семья большая — муж, двое детей, невестка и двое внуков.
«Когда все началось, я стояла с чашкой кофе на балконе, провожала мужа на работу — у нас такая традиция. Вдруг услышали взрыв. Я спросила мужа: это то, что я думаю? Он сказал: да, это то, что ты думаешь. Мы давно это проговаривали — когда взяли Крым, потом Донбасс. Мы понимали, что мы — следующие», — вспоминает Наталья.
Семья отправилась в метро. В первые дни только на одной этой станции укрывались две с половиной тысячи горожан. Спали на полу рядом друг с другом. В тот же день, в обед, Наталью вызвали на работу — кафе находится возле входа в метро.
«Первые три дня еще торговали. А потом начальство сказало раздать все, что есть, людям. Они выходили из метро и становились в очередь — мы давали по кусочку мяса и картошки», — вспоминает Наталья.
Она продолжила готовить в кафе, но уже как волонтерка. Ее сын принимал и распределял гуманитарную помощь, заведовал складом в метро. Когда наверху стало совсем небезопасно, женщина перебралась в подсобное помещение подземки, где вместе с другими добровольцами готовила для всех завтраки и ужины. Обедами снабжали рестораны.
Постепенно на станции становилось меньше людей — многие эвакуировались в западные регионы или за границу. В конце мая, когда городская власть заявила о подготовке к запуску метро и попросила всех покинуть станции, здесь укрывались около 600 человек.
«Я сразу сказала, что никуда не поеду. Во-первых, здесь у меня работа. Во-вторых, куда? Мне предложили общежитие. Но я задала вопрос, что там делать в случае артобстрела, куда идти. Говорят, в подвал. Но он там не оборудован. Здесь я хотя бы сплю спокойно. Здесь — самое безопасное место», — уверена Наталья.
Сейчас на станции продолжают укрываться около ста человек. Это те, кому страшно жить дома или вовсе некуда возвращаться — их дома или разрушены, или остаются под оккупацией в Харьковской области.
Слушатели лекции о выживании в условиях войны. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
При этом до недавнего времени поезда ходили и через эту станцию. Пассажиры не всегда дружелюбно реагировали на жителей метро.
«Говорили: здесь остались одни бомжи. Одна женщина, с маленькой дочерью, стала хвастаться, что недавно вернулась в Харьков, спит в коридоре и каждый день ходит на работу — под обстрелами. Возможно, она просто привыкла или так себя успокаивает…», — недоумевает Наталья.
«Молодцы те, кто начали работать. Это и их заработок, и наш бюджет, — после паузы продолжает женщина. — Заканчиваются деньги, закончится и гуманитарная помощь. Но если есть дети и нет планов на работу — возвращаться сюда рано».
Будущее
Раньше люди жили в вагонах и на платформе подземки. Но, чтобы не мешать пассажирам, они переместились в холл возле турникетов. Теперь он плотно заставлен двухуровневыми кроватями, палатками и матрасами. В коробках и просто на полу сложены личные вещи. Собаки и коты за поводки привязаны к ножкам кроватей. Есть даже клетка с попугаем.
В последние дни поезда сюда не ходят. В ночь на 21 июня россияне ракетами обстреляли депо в этом районе, разрушили здание и вагоны. Пострадал один сотрудник депо.
За стойкой, где раньше стояли дежурные по станции — выдача обедов. Здесь же — электрочайник и микроволновка. Пошатываясь и громко кашляя, над ней склоняется один из жителей метро — по словам соседей, он был бездомным и до войны. Мужчина выглядит нетрезвым, он еле стоит на ногах и неудачно пытается поправить сползающие штаны. Ждет, пока разогреется его ужин.
Пьяного замечает один из полицейских, которые круглосуточно дежурят на станции. Он направляется к мужчине — кажется, чтобы сделать замечание или попросить покинуть станцию. Но, подойдя, достает дубинку и начинает его избивать.
— Сука! Съебался отсюда! Ой… — полицейский обращает внимание на детей в холле и прекращает ругаться. Но избиение продолжает.
Жители убежища наблюдают, но не вмешиваются. Мужчина беспомощно поднимает руки вверх и направляется к выходу.
— Кто-то что-то видел? — строго обращается к свидетелям полицейский.
— Нет-нет, — неуверенно отвечают люди.
Полицейский улыбается, поправляет форму и уверенной походкой возвращается на свой пост.
Елена Мац в харьковском метро. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
«Бывает», — спокойно реагирует на мое удивление Елена Мац, с которой мы сидим на ее надувном матрасе. Эта сцена прервала интервью.
«Как в кино сходили», — пытается шутить женщина.
Она живет здесь с мужем и тремя детьми — 17, 10 и 8 лет. Они из Липец, села возле границы с Россией. В первые дни полномасштабного вторжения, когда россияне оккупировали село, семья выехала в Харьков — «думали, туда не дойдет». На следующий день поехали к бабушке в Большую Даниловку — на северо-восточную окраину Харькова.
«Шесть дней сидели в подвале. Когда самолеты полетели, стало страшно, конечно. Видели, как их сбивают, как все взрывается… — вспоминает Елена. — А потом я приняла решение переехать в метро. С первого марта мы тут, уже четвертый месяц. Первое время были постоянные очереди — в туалеты, за едой, за гуманитаркой. Сырость, холод… В тесноте, но в безопасности».
Новость о запуске метро стала для женщины шоком — она не верила, что затишье долго продержится. Семье предложили переехать в санаторий «Берминводы» в поселке Березовское на запад от Харькова. Им предоставили два номера: один для супругов, второй — для детей. Условия хорошие, говорит Елена. Тем не менее семья не чувствовала там себя в безопасности.
Площадь Конституции в Харькове. Фото: Ганна Соколова, Ґрати
«На пятый день начали стрелять. На шестой день был прилет в Люботин — здание пошатнулось. Там нет даже подвалов!» — возмущается женщина.
Вместе с еще тремя семьями они решили вернуться в метро.
«Теперь снова здесь. Ждем, когда наше село освободят, — рассуждает о планах Елена. — Нужно думать о будущем, детям нужно учиться. Если война затянется до августа, нужно принимать решение и уезжать. И уезжать за границу. Потому что в Украине ракеты летят везде».