Уже как минимум 39 мобилизованных погибли на территории Украины, ещё 20 — погибли, так и не доехав до фронта. «Важные истории» посчитали данные только из открытых источников:
«Важные истории» поговорили с близкими троих погибших мобилизованных. Они рассказали, почему их родные решили «не бегать» и пойти на войну — и считают ли они сейчас этот выбор правильным
За месяц стало известно о гибели как минимум 59 мобилизованных, подсчитали «Важные истории». Реальное число больше: мы считали только те случаи, о которых сообщалось публично. Некоторые погибли, даже не доехав до фронта. Люди умирали в учебных центрах, на полигонах и в воинских частях. Минимум 39 мобилизованных погибли на территории Украины. Людей без боевого опыта и военных навыков отправляли в места ожесточенных боев через несколько дней подготовки или вообще без нее. «Важные истории» поговорили с близкими троих погибших. Люди начинают понимать, что по телевизору им лгут, потери скрывают, о жизнях военных не заботятся.
+ Телеграм Канал МОБИЛИЗАЦИЯ I Новости I Что делать? (ОТКРЫТЬ ОКНО)
«Старшему сыну я уже все сказала, потому что ему пять, он понимает»
Наталья Васенина, Минусинск
Наталья сирота, в 19 лет она познакомилась с Игорем Пучковым, и уже через полгода они поженились. Сейчас Наталья учится в колледже и воспитывает двоих детей. Муж помогал ей во всем. На 11-й день после мобилизации Игорь погиб в Украине в Сумской области.
Муж Натальи погиб на 11-й день мобилизации. Она осталась одна с двумя детьми
ФОТО: СТРАНИЦА НАТАЛЬИ ВАСЕНИНОЙ ВК
Мы познакомились, когда мне было 19 лет. Жили в одном городе, он «ВКонтакте» написал. Через полгода после знакомства расписались. Сейчас у нас двое детей.
Игорь учился на электротехника, но не доучился и пошел в армию. Потом в сфере продаж работал, ноутбуки продавал, проработал там лет пять, меняя магазины. Говорил, что надоело, зарплаты никакой. Последнее время таксовал.
Перед мобилизацией он хотел устроиться во ФСИН. У Игоря знакомый там работает, позвал его. Сказал, что зарплата хорошая, а потом пенсия. У него же образования нет, а в тюрьму могли и так взять. Игорь загорелся этим и уже оформлял документы, не успел каких-то там полмесяца. Если бы он оформился в тюрьму, его бы не забрали.
Когда началась мобилизация, мы думали, что его могут призвать, но не думали, что так быстро. Когда пришла повестка, его дома не было. Меня попросили ее передать. Я подписала и передала мужу.
Мы прям поникли, переживали, страшно было, нервничали очень вдвоем. Игорь сказал: «А что делать? Прятаться? Прятаться я не буду». Прятаться он не хотел, чтобы потом проблем не было. Говорили же, что штрафы есть, что чуть ли не сажают. Вот он и поехал (за неявку по повестке максимальное наказание — штраф три тысячи рублей. Подробнее о том, как действовать, когда пришла повестка, читайте в нашем гайде. — Прим. ред.).
А я не знала, что делать. По его лицу видела, что он переживает. Говорил, что у него тревога. Игорь понимал, что это война и все что угодно может быть. Не хотел нас оставлять одних. Я все дни плакала, пока его не забрали, переживала. Но остановить это как? Я не знала.
Когда он уехал, мы каждый день с утра до вечера были на телефоне. Обучение он проходил только раз, когда они еще в Омске были: их вывезли на стрельбу. Он пострелял, сказал, что из 30 [попыток] попал 23 раза, а остальные ребята вообще помалу попали. Больше обучения никакого не было. Он нервничал, говорил: «Что за фигня, просто сидим, не обучают».
Я спрашивала в военкомате, почему не обучают, но никто ничего не мог сказать. Мы думали, может, потом их туда повезут, там будет какое-то обучение. Никто не предполагал, что их закинут прям сразу. 2 октября они уже были в Украине.
В пятницу [14 октября] мне позвонили из военкомата и попросили подойти. Сказали, что у них плохие новости. Дальше я уже поняла. У меня была истерика, адская боль внутри. Я думала, я с ума схожу. Я плакала сначала, а потом ходила и даже улыбалась. Я около трех часов ходила и говорила, что они врут, что все с ним хорошо и муж скоро позвонит. Не принимала этого.
Сказали, что Игорь погиб в Сумской области в какой-то деревне, точно не помню: ранение в голову, несовместимое с жизнью, и осколочное ранение грудной клетки.
Самое сложно было принять смерть Игоря. В первые дни казалось, что не верю. Я и до сих пор не верю, отрицание в голове. Мы жили вместе шесть лет, у нас двое детей маленьких. Он меня очень любил, я его любила. Детей он любил, все было хорошо. Не могли представить, что такое случится. Старшему сыну я уже все сказала, потому что ему пять, он понимает, что что-то не так, он плакал, а младший не понимает еще.
Я сейчас не работаю, учусь в колледже. Получаю стипендию и детские. Конечно, и за квартиру надо платить, не сказать, что живем богато, но как-то. Я привыкла, что Игорь всегда рядом. Если в магазин сходить надо, детей отвести в сад, он от этого не отказывался никогда. У нас машина была, он возил нас отдыхать. Было все хорошо. А сейчас я осталась одна с двумя детьми. Я, наверное, еще не до конца понимаю, как это.
У нас машина была, он возил нас отдыхать. Было все хорошо. А сейчас я осталась одна с двумя детьми.
Наталья Васенина, жена погибшего мобилизованного
У Игоря год назад отец умер 31 октября, мать умерла 12 октября. И вот год прошел, и у меня он умирает. А у меня нет родителей, я сирота. У детей теперь нет ни бабушки, ни дедушки, ни отца.
Если бы сейчас все назад отмотать, я бы не подписывала ту повестку. Мне сказали потом, что надо было Игорю попрятаться, не брать повестку. Потом бы, может, это все устаканилось. Но я даже не думала, что его заберут в тот момент. Я думала, что это какие-то сборы, поговорят и домой придет.
Раньше я жила и не думала, что там война какая-то идет. Конечно, когда привозили к нам груз 200, было страшно. Но это забывалось. Война и война, это меня никак не касалось. А сейчас я почувствовала на себе, что война. У меня муж умер на войне. Как это дико звучит.
«Пусть наша страна знает, что творится и куда мы отправляем своих мужчин»
Юлия Кузнецова, Санкт-Петербург
Брата Юлии, адвоката Невской палаты адвокатов Санкт-Петербурга Андрея Никифорова, забрали на третий день мобилизации. Через тринадцать дней он погиб. Сейчас повестка пришла сыну и мужу Юлии, а ее младший брат хочет поехать добровольцем и отомстить за старшего. Женщина пытается уберечь родных от войны и говорит, что не переживет еще один груз 200.
Последнее фото, которое Андрей Никифоров прислал сестре с учений, на которых мобилизованных ничему не обучали
ФОТО: СТРАНИЦА ЮЛИИ КУЗНЕЦОВОЙ В ВК
У нас многодетная семья. Родители умерли. Я самая старшая, мне 50 лет, сестре 44, потом идет Андрюша, ему 40. Мы вместе жили в Питере. И самый младший брат Женя сейчас живет в Москве, ему 36.
Повестку на Андрея получила моя младшая сестра. Звонок в дверь, ей вручили, она расписалась. Он пришел с работы, она говорит: «Андрюш, там бумажка тебе лежит». Он сказал: «Что я, дурак, чтобы бегать, мне 40 лет. Сначала я пойду, потом Женя» (это младший брат). Каких-то объяснений у нас не было.
Андрей сходил в военкомат, ему дали сутки на разрешение всех дел: у него по работе были уголовные дела. Он дела передал и успел на бывшую жену доверенность сделать. Как чувствовал. Брат был юридически подкован и понимал, куда шел. У него был боевой опыт, участвовал в чеченской войне.
В день отъезда он с утра чай попил. Я в школу ребенка повезла, а он в военкомат поехал. Даже думы не было, что его отправят на войну. Мы думали, что это военная подготовка: поскачут, попрыгают и обратно. Говорили же, что будет мобилизация без военных действий, а получилось вот что. Мы в шоке.
Их ничем не обеспечивали. Мы сделали перевод ему. На эти деньги он в Белгороде все покупал. Говорил, что нужны нарукавники, ножи и так далее. Не говоря уже про еду. Они грызли сухпайки, которые с собой взяли. Кухни привозной не было, без света сидели в поле, без воды, без всего. Мне он говорил с оптимизмом, мол, не ссы, Юль, прорвемся. Хотя, мне кажется, все он понимал.
Наш главнокомандующий столько народу по мобилизации собрал. И самое обидное, что армия с голой жопой, ничего не предусмотрено. Жены для мобилизованных собирают посылки: всё покупаем, пересылаем.
Сегодня читали, что [губернатор Петербурга Александр] Беглов поднял себе зарплату на 8 %, меня от этого просто затрясло. Ты отдай эти деньги на армию, на страну, которой ты якобы служишь. Сидят эти заседатели в госдумах, детей бы своих попробовали туда [на войну] отправить, отмазанных. Тогда сразу бы деньги нашли.
Никакой подготовки не было. Их привезли, они два раза выехали в Каменку на поле без всего. Постояли, покурили. Я его просила прислать фотку в военной форме. Вот он мне ее оттуда прислал. Последнюю на всю жизнь.
Последний раз он позвонил, когда был в полях недалеко от Лисичанска. А потом не в сети, не в сети, не в сети… Потом мне уже звонили знакомые ребята и говорили, что в Лисичанске был обстрел из HIMARS. И как раз с шестого на седьмое октября их вот так вот…
С уведомлением о смерти приехали к его бывшей жене люди из военкомата вместе с неотложкой: «Здравствуйте, привезли вот вам». А в уведомлении ошибка: месяц рождения неправильный. Мы ночь не спали, думали, он или не он. В итоге с утра поехали в военкомат. Нам вышли и сказали, что это в канцелярии ошиблись. Вот так просто у них.
Мы хотели его в морге отпеть, нам не разрешили: ни борт встретить, ни в морге быть. Якобы это все военное и тому подобное. Я думаю, он просто там не один был. Представляете, целый борт приехал! Мы только на кладбище увидели цинковый гроб. Просто в голове не укладывается, что две недели — и все.
В морге сказали, что наше счастье, что он был не изуродован, и документы были. Поэтому тело выдали родственникам. Я думаю, что из-за того, что Андрей адвокат, поэтому начался такой резонанс и они как-то пошли навстречу. А сколько там других еще? (По официальным данным, Андрей Никифоров — единственный погибший, мобилизованный из Санкт-Петербурга. — Прим. ред.)
Сейчас у нас истерика в семье и разлад. Женя, младший брат, вэдэвэшник, кричит: «Почему он, а не я?» Хочет сейчас туда добровольцем пойти, у него обида, хочет отмщения. Я сказала, что костьми лягу, но не отпущу второго брата. Что там сейчас творится с этими военными действиями, это беспредел. Может быть, хотя бы через месяц что-то у наших товарищей изменится, начнут что-то поставлять. Но вот эта первая мобилизация — это просто пушечное мясо.
Повестку принесли и на моего мужа. Принесли его маме. После случая с Андрюшей она их просто с лестницы спустила. А сыну моему повестку на дверях оставили. Мы ничего не подписывали, но сейчас такие облавы в Санкт-Петербурге, гребут всех. Мне страшно.
У меня младший ребенок — инвалид с детства, у него ДЦП, но юридически мне ссылаться не на что, чтобы сына и мужа не забрали. Адвокаты, с которыми Андрюша работал, сказали в самом крайнем случае идти в администрацию, на человечность ссылаться. Ну какая человечность, они даже на похоронке неправильную дату смерти сказали. Не их же родственник погиб. Мне кажется, что там просто бюрократы и на людей им по барабану.
Меня муж обвиняет: «Как тебе не стыдно меня прятать за юбки, за СМИ. Хватит жаловаться». А почему бы мне не жаловаться? Пусть наша страна знает, что творится и куда мы отправляем своих мужчин. Объясняю мужу, что если пойдет, ничего не изменит, а меня оставит. Один уже сходил. Дань отдал Родине. Хватит.
Объясняю мужу, что если пойдет, ничего не изменит, а меня оставит. Один уже сходил. Дань отдал Родине. Хватит.
Юлия Кузнецова, сестра погибшего мобилизованного
Я на таблетках сижу: колес наешься, спишь, просыпаешься, голова пухнет от всей этой ситуации. Молюсь сейчас только, чтобы младшего брата и мужа получилось убедить. Потому что, если еще один цинковый гроб придет, я с ума сойду. Я сейчас еле хожу. У меня нога отнялась, с памятью проблемы, заговариваюсь. Младший брат приехал недавно и говорит: «Юля, я тебя не узнаю». А я говорю: «Вот, смотри, как меня все это скосило».
Мы, конечно, смотрели эту Украину, этот телевизор. Все, что по телевизору: «Время», «Новости», Соловьев — это все бла-бла-бла. Мы теперь поняли, что 30 % правды и 70 % вранья. Мы столкнулись с этим, когда Андрюша погиб. Когда мы своими силами все узнавали, восстанавливали ход событий через знакомых, через чаты местные, поняли, что информацию с опозданием дают или замалчивают. Сколько еще там нашего народу положат. Это наши мужчины, дети, сыновья.
Вот Министерство обороны каждый раз отчитывается, сколько танков, сколько украинцев завалили. Вот мне это интересно? Скажите лучше про нас, как наши пацаны там, как вы их обеспечили. Лучше бы за это отчет бы вели. Просто противно и стыдно.
«У меня поменялось отношение ко всему, но если придет повестка, гаситься я не буду»
Игорь Солондаев, Минусинск
Пятерых друзей Игоря забрали на пятый день мобилизации. Его лучший друг Александр Парилов погиб уже через девять дней. Судьба остальных четырех неизвестна. Их отправили на фронт без подготовки и не обеспечили необходимым обмундированием. У самого Игоря жена, двое детей, свой бизнес и активная гражданская позиция: он баллотировался в депутаты городской думы от «Зеленых», чтобы бороться за чистый воздух в городе. Игорь понимает, что мобилизованных отправляют на убой, но уже закупил все необходимое для отправки на фронт и говорит, что не будет прятаться от повестки, если она придет.
До войны Александр работал строителем. Он погиб через девять дней после отъезда в «учебку».
ФОТО: СТРАНИЦА ИГОРЯ СОЛОНДАЕВА В ВК
У Сашки Парилова жена и двое детей, он работал строителем на себя, был самозанятым. Единственное, что его связывало с военной службой — срочка в спецназе МВД в 18 лет. Никто не ожидал, что ему придет повестка.
Первая повестка пришла нашему общему другу Руслану, у него трое детей маленьких. Мы с Сашей тогда созвонились, он сказал: «Я, конечно, рад, что повестка не мне пришла. Но не понимаю: он мотострелок, у него трое детей, ему пришла, а мне нет». В пятницу мы приехали проводить Руслана, посидели. А в субботу в обед уже Сашке мать повестку принесла, она за него расписалась.
Мы знали, что, если не пойти по такой повестке, не привлекут к ответственности. Но Сашка не ссыкун был. Он не прятался от своего воинского долга. Пришла повестка — уехал. У него даже мысли не было загаситься. Он, как некоторые, ехать в Грузию не собирался. И Руслан, наш друг, у которого вообще трое детей, когда повестка пришла, собрался, закупился и поехал.
Им выдали только форму и бронежилет, остальное сами [должны были покупать]. Берцы тоже могли выдать, но такие, в которых ты ноги сдерешь в хлам. Он два года служил в спецназе, знает, что это такое, взял себе хорошие ботинки. Они стоят сейчас тысяч двадцать. Закупил термобелье, аптечку. Всего на 35 тысяч вышло. Единственное, он спальник не успел купить, переживал, что без спальника будет.
В понедельник, 26 сентября, посадили их на автобус с надписью «Дети» и увезли на поезд. У меня уехало пять друзей. До вечера они просидели в поезде без света, и только ночью поехали. В среду приехали в Омск, и только в четверг вечером их впервые покормили.
Сашка мне звонил с учебки. Я спрашивал, как они учатся, что делают. Он говорил: «Стоим слушаем, автоматы в руки не давали еще». 3 октября он фотографию прислал, что форму выдали. Четвертого дозвонился жене, сказал, что их в Херсон привезли. А пятого его убили. В военкомате сказали, что причина смерти — осколок в голову.
Никто не ожидал, что будут неподготовленных людей отправлять. Походу, разбомбили их просто в хлам. Потому что у него множественные осколочные ранения. С ним еще трое погибших с фамилией на букву «П» приходят в Минусинск. Как будто их, как школьников, по журналу по фамилиям распределяли. И вот к этим [ребятам на «П»] снаряд и попал. Может, еще кто придет [из погибших], кто знает. У нас же молчат обо всем. Говорят только о потерях Украины, а про свои потери никто не говорит.
По неофициальным данным, много колонн с нашими разбомбили. Кто-то говорит, что боец вышел на связь через телефон, и украинцы засекли колонну. Кто-то говорит, что колонна заблудилась, не туда свернула, ушла в стан врага и ее расстреляли. Много всяких слухов идет. По официальным каналам об этом не докладывают. У нас рассказывают, только какие мы молодцы, а где мы обосрались, все молчат.
Когда узнал, как идет мобилизация, как пацанов отправляют, у меня поменялось отношение ко всему. Но, если придет повестка, гаситься я не буду, никуда переезжать не собираюсь. Закуплю все, чего мне не хватает. Хотя я почти уже все купил заранее. У меня двое ребятишек маленьких, трое скоро будет, а придется пойти. А если никто не поедет, что дальше будет? Будут всякие непонятные личности что попало с нашими девушками делать? Вся Россия в Грузию не уедет.
А если никто не поедет, что дальше будет? Будут всякие непонятные личности что попало с нашими девушками делать? Вся Россия в Грузию не уедет.
Игорь Солондаев, лучший друг погибшего мобилизованного
Как бы ни относились к власти, к руководящим всем личностям, люди идут воевать. Не за какого-то дядю, а за семью, за детей, за родину. Ну вот, представьте, что если сейчас Украина отобьет территории Донбасса, Крым? И что, думаете, они остановятся, помашут флагами и скажут пока? Ха-ха. Они дальше пойдут бомбить Белгород и остальные города. И где факты, что потом на нас не нападут остальные страны? Говорят же, что раз в сто лет Европа собирается, чтобы получить люлей от России. Ну вот сто лет почти прошло.
После смерти Сашки всем тяжело: и мне, и моим друзьям, родственникам. Нас всех трясет уже четвертый день. Но мы понимаем, что это могло случиться. Он туда уехал, тоже это понимал. Конечно, он не собирался умирать, даже не пил в дорогу. Никто не думал, что упадет снаряд и от осколков погибнет. Но бывает и такое. Все скорбят, плачут, но понимают, зачем он туда шел.
"Мы не хотели ничего этого". Россиянка просит вернуть мужа с войны в Украине
В Украинскую службу Радио Свобода обратилась гражданка РФ Анна Данилова. Она из Самары и ищет своего мужа, военнослужащего 15-той бригады армии России Ярославцева Александра Петровича, 1974 года рождения. Он принимал участие в боевых действиях на территории Украины на черниговском направлении, возле села Новая Басань. 31 марта ВСУ освободили этот населенный пункт. Анжелика Руденко, журналист проекта Украинской Службы РСЕ/РС Крым. Реалии, выясняла, есть ли Ярославцев в списках военнопленных или погибших. Для этого были направлены официальные запросы в компетентные ведомства Украины.
Анна Данилова - одна из тех ста семей россиян, которые в июле 2022 года обратились к президенту России Владимиру Путину с требованием найти своих сыновей, мужей и братьев, находившихся в зоне боевых действий в Украине.
