Самый известный политический узник России Алексей Навальный скончался 16 февраля при неясных обстоятельствах в период его нахождения в штрафном изоляторе исправительной колонии особого режима "Полярный волк" в ЯНАО. Навальный – не единственный политический заключенный, кому грозила и продолжает грозить смертельная опасность.
Руками сотрудников ФСИН власть подвергает травле, давлению, унижениям, моральным и физическим пыткам сотни политзаключенных, вынуждая их страдать, с одной стороны, в соответствии с буквой закона – "правилами внутреннего распорядка" тюремных учреждений, а с другой – с криминальными "понятиями", принятыми в уголовной среде.
Простор открыт
По первым официальным заявлениям, смерть Навального наступила из-за оторвавшегося тромба во время часовой прогулки, положенной обитателям ШИЗО.
Однако уже на следующий день представители колонии в поселке Харп в ЯНАО, где находился Алексей Навальный, заявили, что он умер от синдрома внезапной смерти.
Затем в Следственном комитете Салехарда, как сообщила пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш, адвокату политика сказали, что причина его смерти не установлена. Сотрудник СК заявил, что "взята повторная гистологическая экспертиза", результаты которой будут известны на следующей неделе. "Очевидно, что они врут и делают все, чтобы не выдать тело", – говорит пресс-секретарь Навального.
Многие при этом отмечали, что в ходе трансляции состоявшегося накануне гибели судебного заседания с его участием Алексей Навальный держался бодро, шутил и не было ни малейших признаков того, что он может внезапно уйти из жизни. А бывшая член Общественной наблюдательной комиссии Москвы, экс-аналитик столичного УФСИН, правозащитница Анна Каретникова заявила, что тромб у тюремных медиков – "универсальный диагноз, которым можно объяснить все".
При этом она же подчеркивает, что в любом случае физическое состояние главного врага путинского режима могло подкосить бесконечное пребывание в строгих условиях содержания.
– Разумеется, постоянные помещения в ШИЗО или в карцер здоровья никому не добавляют, потому что условия там довольно тяжелые. Это в первую очередь постоянный холод. Там надо переодеваться в специальную карцерную одежду, а возможность надеть телогрейку появляется только на время часовой прогулки. Это невозможность физической активности. Это невозможность пользоваться своими продуктами из посылок, потому что посылки не принимаются в период, когда осужденные находятся в ШИЗО, – перечисляет наряду с лишением сна и медпомощи Анна Каретникова. По словам правозащитницы, произошедшее 16 февраля еще только предстоит осмыслить, чтобы свыкнуться с новыми реалиями. Потому что гибель Алексея Навального открывает возможность аналогичной расправы с другими критиками режима.
Долгое время считалось, что к политзэкам, по крайней мере известным, в путинской России не принято применять физическое насилие. Однако и этот рубеж уже пройден. Пару недель назад сотрудники тюрьмы №2 во Владимире, известной как "Владимирский централ", избили члена "Мемориала" Бахрома Хамроева, получившего 14-летний срок за "публичные призывы к терроризму" (по сути – за отстаивание прав мигрантов и сторонников религиозного движения "Хизб ут-Тахрир"). Поводом для неправомерного силового воздействия стала попытка правозащитника подать несколько жалоб на условия содержания заключенных. После избиения Хамроева отправили в штрафной изолятор по формальной причине – за "нарушение формы одежды".
Это не единичный случай избиения политзэков за последнее время – достаточно вспомнить четырехкратное применение силы к Алексею Навальному накануне его очередного водворения в стены ШИЗО в ИК-6 Владимирской области. Или экзекуцию над журналисткой Марией Пономаренко, которую "швыряли о стены и ступени, вдавливали до удушья, били в живот и грудь" сотрудники СИЗО-2 в Бийске, прежде чем отправить ее на несколько дней в психиатрический диспансер, где политзаключенную также подвергли истязаниям. Или демонстративное избиение на видеокамеру в грозненском СИЗО студента Волгоградского социально-педагогического университета Никиты Журавеля серийным орденоносцем Адамом Кадыровым, в действиях которого надзорные органы впоследствии не обнаружили признаков правонарушения.
Тревожная тенденция
– Фактически насилие к политическим заключенным усилилось в последние несколько лет. Дело в том, что начиная с 2014 года характер политических репрессий резко изменился. Они стали применяться не только к отдельным представителям оппозиции, а приобрели массовый характер. И именно тогда список политических заключенных "Мемориала" стал пополняться сотнями новых фамилий. Движение "За права человека" занимается как раз таки этими категориями граждан, – напоминает исполнительный директор ЗПЧ Лев Пономарев. Он подчеркивает, что до того, как стало известно об избиениях "медийных" политзэков, в российских СИЗО на протяжении многих лет пытали и избивали признанных политзаключенными членов так называемой исламской партии "Хизб ут-Тахрир", которых сотнями хватали и сажали под арест в оккупированном Крыму. Порой это приводило к их гибели.
– Точно так же власть обошлась с десятками членов религиозной организации "Свидетели Иеговы". В СИЗО их пытали электрическим током, так же как и участников дела "Сети", которые под пытками дали признательные показания. Жестоко подвергали пыточному содержанию в СИЗО и подвергают в колониях [экс-главу Серпуховского района Московской области] Александра Шестуна. И я уверен, что этот список можно было бы продолжить. Особенно за счет тех сотен человек, которые стали получать уголовные сроки после начала войны, – напоминает правозащитник.
Александр Шестун
О многих эпизодах тюремного насилия, как и о случаях выбивания признательных показаний под пытками, становится известно не сразу. По словам руководителя "Команды против пыток" Сергея Бабинца, применение физической силы в отношении подследственных и заключенных в последние годы стало даже менее заметным. Причиной тому выступают зачистка общественных наблюдательных комиссий от правозащитников, закрытие пенитенциарной системы от внимания СМИ и ограничение других форм общественного контроля.
– Возможно, что есть и реальное снижение фактов применения незаконного насилия, но замерить его правозащитники пока не в состоянии. На примере политических узников мы видим, что к ним насилие применяют реже, – констатирует Бабинец. – В большинстве случаев к ним применяется привлечение к дисциплинарной ответственности, помещение в ШИЗО и прочие разрешенные законом меры наказания. Зачем бить, если можно формально соблюсти закон, а человек будет страдать?
Узаконенное страдание
Общественное внимание к судьбе политических заключенных нередко понуждает администрацию колоний и тюрем обращаться с ними более внимательно, нежели с обычными узниками. Однако это не значит, что политзэки сидят в привилегированных условиях. Напротив, сотрудники пенитенциарных учреждений делают все для того, чтобы превратить жизнь таких арестантов в ад. Для этого они пользуются буквальным и неотступным прочтением правил внутреннего распорядка, имеющим много общего с армейским казарменным бытом и, хуже того, с цирковой дрессурой.
Исправительная колония № 15 в Ангарске, где в апреле 2020 года прошли массовые протесты заключенных
– Правила внутреннего распорядка содержат в том числе основные права и обязанности подозреваемых и обвиняемых. Например, прописывают положения, обязывающие сотрудников ФСИН гарантировать обвиняемым и подозреваемым личную безопасность в местах содержания под стражей. Однако реализация сильно отличается от того, что написано в правилах, гарантии остаются только на бумаге, – констатирует юрист "ОВД-Инфо" Мария Чащилова. Она подчеркивает, что пытки – это широкое понятие, и речь может идти не только о непосредственном физическом воздействии, но и о намеренном создании невыносимых условий содержания под стражей, когда, например, формально предоставленный доступ к врачебной помощи не имеет ничего общего с качественным лечением.
Так произошло с осужденной на 7 лет за "фейки об армии" петербургской художницей Александрой Скочиленко, которой не предоставляли доступ к необходимым лекарствам на протяжении всего растянувшегося на месяцы судебного процесса. И со страдающим тяжелыми заболеваниями инженером из Калининградской области Игорем Барышниковым, который был осужден за "фейки" на 7,5 лет, а теперь буквально погибает в колонии. А еще с мундепом Алексеем Гориновым, получившим 7 лет по той же статье и неоднократно жаловавшимся на полное отсутствие врачебной помощи как в период его нахождения в СИЗО, так и после этапирования в колонию общего режима.
Александра Скочиленко
Администрация пенитенциарных учреждений может обречь подневольного человека на голод, оформив, например, в качестве лимитированной продуктовой передачи подношение от недоброжелателей в виде 30 килограммов соли или 30 литров воды. Именно это произошло на днях с помогавшей украинским беженцам и отправленной в СИЗО по делу о "публичных призывах к нарушению безопасности государства" белгородской активисткой Надеждой Россинской (Надин Гейслер). Могут поступить как с той же Сашей Скочиленко, которую морили голодом и жаждой, вынуждая пропускать завтраки и ужины в следственном изоляторе из-за ежедневных поездок на судебные заседания и не давая перекусить или утолить жажду в перерывах. А могут довести ситуацию до гротеска, как в случае Алексея Навального, на глазах которого уничтожали купленные им в тюремном ларьке продукты и которому давали 15 минут на то, чтобы успеть съесть только что заваренный кипятком "Доширак".
– Есть такая форма воздействия, как уничтожение продуктов – признать их запрещенными. Если сотрудникам кажется, что это что-то не входящее в перечень разрешенных продуктов, они должны в твоем присутствии их испортить. У нас в основном хлоркой забрасывали. В случае Алексея – сжигали, – отмечает Анна Каретникова.
Парк запретительных аттракционов
При желании и намерении тюремной администрации "меры воздействия" могут варьироваться, комбинироваться и применяться скопом. Именно это происходит в отношении политических узников, которых конвейерным методом отправляют в штрафной изолятор, а затем переводят на строгие условия содержания, предполагающие максимально суровые ограничения в обеспечении пищей, свиданиями и корреспонденцией.
Илья Яшин
Так, в частности, поступили с осужденным на 8,5 лет колонии за "фейки об армии" оппозиционным политиком Ильей Яшиным, который ранее характеризовал свое пребывание в карцере как испытание голодом, холодом и дурным запахом канализации в компании крыс и в отсутствие возможности читать и писать. А также с приговоренным к 25-летнему сроку за "госизмену", "фейки об армии" и сотрудничество с "нежелательными" организациями Владимиром Кара-Мурзой. Поводом для его признания "злостным нарушителем" стали 14 случаев неисполнения ПВР, нередко спровоцированных самими сотрудниками колонии строгого режима в Омске, где политик отбывает наказание. В подобных же условиях содержится и Алексей Горинов, которого раз за разом отправляют в ШИЗО по надуманным поводам, каждый раз нанося сокрушительный удар по его здоровью.
Что касается Навального, то из трех лет, в течение которых политик находился в заключении, четверть срока (около 300 дней) он провел в стенах ШИЗО. Его туда отправляли 27 раз, всегда находя для этого "законные" поводы: за расстегнутую пуговицу, несвоевременное умывание, ошибку в формальном представлении по требованию надзирателя, недостаточно быстрое складывание рук за спиной, протест против неправомерного изъятия письменных принадлежностей и другие, не менее иезуитские "нарушения" ПВР.
– Практика применения дисциплинарных наказаний весьма разнообразна. Благодаря пристальному вниманию СМИ к делу Виктора Филинкова (осужденного по делу "Сети") становится очевидным, что наказывать могут при желании даже за то, что ты улыбаешься на рабочем месте, – отмечает Сергей Бабинец. Он подчеркивает, что при этом многие наказания признаются судом незаконными. Впрочем, суд нередко занимает сторону руководства колоний и тюрем – как в случае Навального, который проиграл тяжбы против администрации более 40 раз, не сумев отстоять даже в Верховном суде свое право на пользование бумагой и карандашами.
Ильдар Дадин
– Можно сказать, что массовый характер использования ПВР для наказаний по отношению к политическим заключенным стал известен после заключения Навального. Но все это давно уже приобрело регулярный характер для обычных заключенных, – констатирует Лев Пономарев, – так же как в десятках российских пенитенциарных учреждений пытки являются обыденным делом. Но этот факт был мало известен широкой общественности до того, как "молчание" нарушил политзаключенный Ильдар Дадин, попавший в пыточную зону в Карелии ИК-1 и ежедневно подвергавшийся там насилию.
Эта музыка будет вечной
Одним из самых "невинных" способов заставить человека страдать в строгом соответствии с правилами внутреннего распорядка выступает тюремное "радио". Ожидающий приговора по обвинению в организации деятельности "нежелательной" организации сопредседатель движения "Голос" Григорий Мельконьянц недавно составил плейлист, которым изо дня в день и из месяца в месяц пичкают тысячи россиян, в том числе политических заключенных, оказавшихся под арестом в московском СИЗО "Капотня". Лишая арестантов возможности слушать общедоступные радиопередачи, на которые те имеют законное право (вроде радио "Маяк"), надзиратели в то же время запускают на всю громкость динамиков повторяющийся саундтрек из композиций "патриотических" исполнителей.
В качестве "информационных передач" узники российских тюрем вправе рассчитывать разве что на трансляцию радиопрограмм пропагандиста Владимира Соловьева. На это указывал не только Илья Яшин, но и осужденный на 4 года за "публичные призывы к экстремизму" военный преступник (согласно приговору Международного уголовного суда в Гааге) Игорь Гиркин. Последний жаловался, что ежедневно и с утра до вечера его изводят трансляциями телевизионных и радиоэфиров Владимира Соловьева, которые нельзя выключить или хотя бы сделать тише.
По словам Сергея Бабинца, умысел на то, что, включая "Любэ" или певца Шамана каждый день на повторе, администрация пытается оказывать моральное давление на осужденных, доказать весьма сложно. Скорее речь идет о формальном подходе, когда правила внутреннего распорядка и приказы ФСИН требуют включать радио и музыку в специально отведенное время.
"Я не думаю, что такой подход всегда имеет цель навредить или мучить человека, чаще всего это формалистское отношение к правилу, – полагает руководитель "Команды против пыток". – Правила соблюдаются, но включается одно и то же на протяжении всего дня, например, одна и та же песня или одни и те же передачи. ПВР в данном случае не нарушены, но человеку, который слышит на протяжении месяцев каждый день по несколько часов одну и ту же песню, может стать действительно плохо.
Возмездие "по понятиям"
Правила внутреннего распорядка – не единственный способ оказать моральное давление на узников российских СИЗО, колоний и тюрем со стороны их администрации. Нередко помещенных под стражу людей стремятся опорочить и очернить в глазах общественности и, хуже того, сокамерников. К использованию этого инструмента оперативные работники зачастую прибегают с самого начала процессуальных действий в отношении подозреваемых. Телеграм-каналы и медиа, специализирующиеся на сливах от силовиков, регулярно публикуют фотографии, сделанные правоохранителями в ходе обыскных мероприятий, перечисляя "обнаруженные" у подозреваемых секс-игрушки через запятую с запрещенными предметами и веществами. А если таковых предметов не находится, вполне могут превратить в секс-игрушку подручные средства – как это произошло с обвиненным в "возбуждении ненависти" участником "Маяковских чтений" Артемом Камардиным, которого омоновцы во время обыска изнасиловали гантелей, снимая непотребство на видео.
Артем Камардин
– Это делается умышленно, чтобы общественно порицаемые характеристики активистов помогли снизить уровень волнения в связи с арестом, – не сомневается Мария Чащилова. – Например, в случае с Артемом Камардиным пропагандистские издания характеризовали чтение стихов как что-то хайповое, глупое, и всячески старались показать, что "чтецы" делали это только лишь для привлечения внимания к собственным персонам.
О том, что попытки дискредитировать задержанного – один из приемов, который используют силовики, говорит и Сергей Бабинец. По его словам, в случае с политическими активистами стоит задача дискредитировать не только самого человека в глазах окружающих, в том числе союзников, но и те идеи, который он отстаивал, – как идеалы, которых могут придерживаться исключительно маргиналы.
– В делах, которыми занимаемся мы в "Команде против пыток", подобные случаи тоже возникают. Полицейские, стремясь уйти от ответственности, стараются выставить в негативном свете того, кого они еще вчера избивали и пытали. Говорят, что человек преступник, что не заслуживает помощи и защиты, что он наркоман, алкоголик, приводят прочие аргументы, – рассказывает Бабинец. – Бывали случаи, когда к попытке очернить пострадавших подключались СМИ и блогеры, тогда снимались заказные видеорепортажи про правозащитников, пострадавших, даже судей и судебно-медицинских экспертов.
Впрочем, очернить задержанного в глазах общественности – не единственный и, возможно, не главный повод сексуализированного насилия либо демонстрации найденных при обысках "компрометирующих" материалов. Еще одна причина заключается в том, что в российской пенитенциарной системе многие десятилетия царит особая кастовая иерархия заключенных. И обнародованные детали интимного характера могут привести человека к попаданию в разряд "обиженных" – парий, подвергающихся систематическим унижениям и насилию со стороны других зэков.
– Практика использования темных сторон криминальной субкультуры с целью заставить человека признать вину, оговорить себя или кого-либо другого совершенно безобразна, – рассказывает Анна Каретникова. – Главные люди в СИЗО и колониях – это не воспитатели, не психологи, а как раз опера, на которых до сих пор возложена обязанность по раскрытию новых преступных эпизодов. И было бы странно, коль скоро у них есть в распоряжении такая штука, как свод этих криминальных понятий, не использовать его темную сторону, чтобы заработать свои "палки". И, конечно, эта опция применяется по отношению к строптивым арестантам, в том числе политзаключенным.
Азат Мифтахов
Именно это произошло с аспирантом мехмата МГУ Азатом Мифтаховым, отсидевшим 6 лет по уголовному делу о "хулиганском нападении" на офис "Единой России" и вновь задержанным по выходе из колонии в сентябре 2023 года по обвинению в оправдании терроризма. Как сообщил через свою супругу Елену Горбань сам Мифтахов, еще в 2021 году ФСБ распространила среди заключенных СИЗО "Бутырка", где он находился под следствием, его интимные фотографии. Единственная причина, по которой этот вопиющий случай стал достоянием общественности, – намерение самого активиста предать огласке несправедливую систему неравенства узников российской пенитенциарной системы.
Плохо забытое старое
Большинство наказаний, применяемых согласно правилам внутреннего распорядка, можно назвать неправовыми и чрезмерными и рассматривать их как пытки, убежден Лев Пономарев. По его словам, эта тема не нова и волнует правозащитников на протяжении многих лет. В частности, изменению системы ПВР много сил и внимания посвятил ныне покойный правозащитник Андрей Бабушкин, при участии которого была создана рабочая группа в Министерстве юстиции и разработан план гуманизации правил внутреннего распорядка. "Но так как режим последние 5–7 лет стал резко ужесточаться, то и на гуманизацию ПВР власть не пошла", – добавляет Пономарев.
Лев Пономарев
Правозащитник особо подчеркивает, что современные условия нельзя сравнивать с репрессиями сталинского размаха, когда люди в колониях зачастую не выживали больше нескольких месяцев.
– Но если мы возьмем брежневский период, например, 70-е и начало 80-х годов, то тогда было меньше издевательств и больше порядка. Более жестко работала вертикаль. Начальники колоний, как правило, отчитывались о любых событиях, например, избиениях или смерти. Более того, политические заключенные сидели в специальных зонах и не имели контакта с уголовниками – тогда как сейчас политических заключенных специально сажают с уголовниками, в том числе "активистами", которые могут выполнять поручения администрации и участвовать в пытках других заключенных.
То, что с уголовниками "политических" сажают в полном соответствии с буквой закона, констатирует Анна Каретникова. Дело в том, что в современной России нет "политических" статей УК, а значит, официально нет и политзаключенных. Поэтому те, кого посадили по ненасильственной статье за "фейки об армии", будут сидеть с мошенниками и ворами. А вот если за пост, например, с "оправданием" подрыва Крымского моста человеку "пришили" терроризм, то это по закону считается насильственным преступлением и такой человек будет сидеть с грабителями, бандитами и убийцами. И власть будет обращаться со своими критиками соответственно – как с лагерной пылью.
– Политические заключенные стали не только "врагами государства", посягающими на некие основы режима, но они также стали центром сопротивления остатков гражданского общества и разбросанных по всему миру эмигрантов – все эти группы поддержки, вечера писем политзаключенным, сборы средств на адвокатов, посылки и передачи как бы позволяли обществу консолидироваться вокруг этой темы. И российские власти руками ФСИН (разумеется, это не было решением собственно ФСИН) решили дать на это асимметричный ответ, начав "жестить", жестко относиться к таким арестантам. Власть начала подвергать их бесконечным взысканиям и возбуждать новые уголовные дела – как в случаях с Гориновым, Мифтаховым, Яшиным, – полагает Каретникова.
По мнению правозащитников, в обозримом будущем пытки и издевательства едва ли будут узаконены руководящим указом или инструкцией – как это было в эпоху ГУЛАГа, когда людей уничтожали в мясорубке репрессий конвейерным методом. Но поскольку репрессивная машина путинского режима продолжает набирать обороты, ее движение в прошлое может ускориться.
– Мы видим неутешительную статистику "ОВД-Инфо" об увеличивающемся количестве преследований за антивоенную позицию. Мы видим, как одним решением суда миллионы наших сограждан "отменили". Мы видим, что Минюст продолжает регулярно обзывать иностранными агентами все новых и новых правозащитников, писателей, музыкантов, политиков, активистов и даже рядовых граждан. Суды выписывают все новые и новые штрафы, сумма которых уже превысила миллиард рублей. Чаще стали возбуждать уголовные дела за несоблюдение иноагентского законодательства. Напомню, что сесть в тюрьму можно уже лишь за то, что ты дважды за год забыл поставить плашку у себя в телеграме или в "ВКонтакте". Что это, как не репрессии? Да, не расстрелы, но репрессии могут быть и махровыми, когда тебя медленно душат мягким полотенцем, которое натерли вкусно пахнущим мылом, – резюмирует Сергей Бабинец.