Немалая территория Украины находится под российской оккупацией, и местные жители этому совсем не рады. Несмотря на то что города заполонили солдаты с автоматами, украинцы продолжают сопротивляться, несмотря на давление, запугивание и откровенный террор со стороны армии России.
Кто-то клеит листовки и сжигает триколоры. Кто-то передает в ВСУ данные о военных объектах оккупантов. А кто-то травит и убивает вражеских солдат. Всё это — настоящее партизанское движение, в котором есть и мужчины, и женщины, которые каждый день рискуют своей жизнью, чтобы напомнить оккупантам, что им здесь не рады.
Прошедшие выборы президента России стали самыми сфальсифицированными. По заявлению ЦИК, за Владимира Путина в России проголосовали 87,3% избирателей, а на оккупированных территориях поддержка практически везде якобы превысила 90%.
При этом российские власти не говорят о протестных настроениях и местном сопротивлении. Одно из самых известных в Украине движений сопротивления — женское движение «Зла Мавка». Мавки в украинском фольклоре — это девы, которые живут в лесах, пещерах, горах или водоемах. Они заманивают мужчин своей красотой и затаскивают в омут.
Участницы сопротивления устраивают акции во всех крупных оккупированных городах. Зародилось движение в Мелитополе спустя год после начала полномасштабной войны.
«Важные истории» поговорили с одной из основательниц «Мавок» о том, как меняется жизнь женщин в оккупации, какие акции и как им удается проводить в условиях практически тотального контроля и почему даже во время войны партизанки не готовы идти на убийства.
Мы не называем имени собеседницы по соображениям безопасности.
«Жить в оккупации тяжело, но для женщин — опасно вдвойне»
С самого начала оккупации Мелитополя люди (в том числе я и мои знакомые) массово выходили на протесты. Мы думали, что сейчас выйдем и сможем прогнать оккупантов. Даже когда митинги начали разгонять и похищать людей, мы все равно продолжали верить, что это ненадолго. После освобождения Херсона мы каждый день думали: «Может, завтра и нас освободят?» Многие в городе пытались делать какие-то акции, рисовали очень много: флаги Украины везде были на улицах, надписи «Слава Украине!», проукраинские листовки.
Потом гайки начали закручивать сильнее: оккупанты стали проверять людей на улицах, ко многим приходили с обысками, начались аресты, люди стали пропадать, вместо судов — пытки «на подвалах». Где-то около первой годовщины оккупации (Мелитополь был захвачен российскими военными 25 февраля 2022 года. — Прим. ред.) начало приходить ощущение, что это надолго. Жизнь застыла и превратилась в день сурка. Протест ушел в подполье.
Оккупанты заставили практически всех взять российские паспорта. А что нам еще оставалось делать? Мы хотим дожить до освобождения, а они сделали всё, чтобы без паспорта физически было бы невозможно выжить.
Например, без него нельзя вызвать скорую или получить лекарства. Начались интересные игры с недвижимостью. Если в квартире никто не живет, то оккупанты забирают ее себе. А человек всю жизнь на нее копил, у него ничего другого нет. Хочешь продать и хотя бы деньги вернуть себе — пожалуйста! Надо приехать и взять российские документы. Из-за этого многие боятся, что когда вернется Украина, их [из-за российского паспорта] арестуют. Мы с подругами старались объяснять, что никто никого не арестует, если вы не помогаете оккупантам.
Жить в оккупации тяжело, но для женщин это опасно вдвойне. Российские солдаты ведут себя, как короли жизни; могут творить, что захотят. Они много пьют, цепляются к девушкам на улице, могут за руку схватить и потащить куда-то.
Помню, был случай, когда машина с военными гнала по улице, увидев девушку, они резко затормозили и вооруженные солдаты начали ей кричать: «Давай сюда, малышка». У этой девушки нет выбора, как у любой из нас. Никогда не знаешь, как люди с оружием отреагируют на отказ познакомиться. Приходится подходить и надеяться, что получится избежать поездки с военными.
Что случилось с той девушкой дальше, я не знаю. Если бы я осталась смотреть, могла вызвать подозрение. А привлекать к себе внимание солдат страшно. По ощущениям, где-то половина жительниц Мелитополя теперь выходят на улицу в максимально неприметном виде. Я уже забыла, что такое красиво одеваться и краситься — не хочу привлекать их внимание. Даже не помню, когда я в последний раз надевала платье и шла гулять по городу.
«Чтобы оккупанты ни на минуту не забывали, где они и что им здесь не рады»
Звучит смешно, но мы придумали наше партизанское движение на кухне. Накануне первой годовщины начала полномасштабной войны, в феврале 2023-го, мы сидели с подругами, обсуждали нашу жизнь. У каждой накопилось много злости. Просто уживаться с таким беспределом мы больше не могли. И как-то мы пришли к мысли, что было бы классно сделать женское сопротивление. А почему нет? На то время оккупанты не ожидали, что подпольное движение может быть женским, они проверяли в основном мужчин. А нам, девушкам, многое хотелось до них донести.
Приближалось 8 Марта, мы были уверены, что солдаты будут ходить по Мелитополю и тюльпаны дарить женщинам. Тогда мы придумали листовку: «Мы не хотим цветов, верните нам Украину». Мы хотели найти сильный женский мифологический образ для этой акции и всего нашего движения. И сразу вспомнили украинскую мавку. Решили, что мавки против орков — это круто, как в «Мортал Комбат»!
Художница нарисовала Мавку, которая бьет букетом солдата. Мы расклеили листовки по городу. Как мы и ожидали, 8 марта солдаты ходили с тюльпанами. Когда к тебе подходит человек с автоматом и протягивает цветок, ты не можешь сказать: «Фу, противный, не хочу!» Это человек с оружием, который может сделать с тобой всё, что захочет: захочет — убьет, захочет — изнасилует. Конечно, ты берешь этот цветок, говоришь спасибо. Но в тот день мы уже знали, что обрели голос и смогли сказать оккупантам, что мы на самом деле думаем.
Со временем режим в городе становился все жестче. Оккупанты начали прослушивать телефоны, на каждом столбе появились камеры наблюдения, в городе развили систему доносчиков. Знакомые всю жизнь люди теперь стараются вообще не говорить ни о чем между собой, потому что кого-то могли купить, кому-то — угрожать. Если человек был «на подвале», он не расскажет об этом, пока не окажется вне зоны оккупации. Ты можешь какое-то лишнее слово сказать на улице, а на следующий день за тобой придут.
Поэтому мы решили, что главное в нашей партизанской борьбе — безопасность. Ничего конкретного о наших действиях сказать не могу, отмечу только, что мы рассказываем, как пользоваться телефоном, и проверяем город на слепые от камер зоны.
В Мелитополе костяк девочек, с которого началось наше движение, всех остальных мы не знаем. Так безопаснее и нам, и им. Чтобы масштабировать акции на другие оккупированные города, мы активно ведем соцсети. Каждая, кто хочет что-то сделать против оккупантов, пишет нам в анонимную форму или бот. Они не могут проверить, кто мы такие, так же как и мы их. У нас они могут получить листовки, примеры акций. В ответ девушки присылают нам фотографии со своих акций.
Когда было меньше камер, мы развешивали очень много листовок. Сейчас приходится придумывать альтернативные методы протеста.
Мы начали делать фальшивые рубли. Мысль у нас такая: во-первых, их легче распространять, во-вторых, ни один оккупант не сможет спокойно пройти мимо денег. Наша художница сделала пятидесятирублевую купюру, которая издалека выглядит очень натурально. Русские видят эту бумажку, подбирают ее, разворачивают, а там нарисована украинская мавка с тризубом и написано: «Это вам не Россия, вы в Украине». Мы хотим, чтобы оккупанты ни на минуту не забывали, где они и что им здесь не рады.
Наши купюры можно разбрасывать, оставлять на лавочке в парке, ронять на улице или в магазине. Это гораздо безопаснее и легче, чем клеить листовку. Нюанс только в изготовлении — дома должен быть цветной принтер. Если честно, это моя любимая акция. Я ради интереса даже сначала искала по разным чатам, есть ли какая-то реакция. А там люди на полном серьезе обсуждали, какие мы тупые, что взяли такую мелкую купюру, ведь так мы не сможем положить банковскую систему России. Я так смеялась! Мы сделали откровенную фальшивку, нам и в голову не приходило, что кто-то ими может расплачиваться.
На 10 лет оккупации Крыма мы сделали свой дизайн 200-рублевой купюры, где и так изображен Крым — тут сам бог велел просто. Написали на одной стороне «Крим — це Україна», а на другой нарисовали тонущий российский корабль. Очень много девушек присылали фотографии из разных городов Крыма с этими купюрами, по нашему примеру раскладывали их по городу.
«Мавка даст оккупантам просраться»
Доступ к новостям здесь практически отсутствует. Мы-то сидим в телеграм-каналах и читаем украинские новости, а наше старшее поколение осталось один на один с российским телевидением: Первый канал, второй, НТВ — как в других городах России. Там такая страшная промывка идет! Оккупанты пытаются внушить, что мы не нужны Украине, что мы навсегда с Россией. Для нас очень важно донести, что это все ложь. Поэтому мы придумали делать еженедельную газету.
Мы собираем украинские новости, оставляем выжимку самого важного и тезисно пишем, что происходит на самом деле. Специально берем хорошие новости, которые поддержат людей, помогут им понять, что за «стеной» (так Мавка называет границу оккупированной территории. — Прим. ред.) никто не забыл нас, что за нас сражаются. Газеты-листовки мы раскладываем по почтовым ящикам, кладем под двери, оставляем на видных местах в подъездах и заворачиваем их в российские газеты, чтобы оставлять на лавочках.
Листовки и купюры — важные и регулярные акции, но есть и более точечные. Например, иногда мы подносим русским солдатам дары с кухни мавок. У нас есть прекрасная участница, которая делает такой паршивый самогон, какой еще поискать надо, с лошадиной дозой слабительного. Это ее личный рецепт.
В самом начале оккупации, когда только ввели сухой закон, а военные очень хотели выпить, мы не могли им не помочь. Они напьются нашим варевом, засыпают, а потом начинается шоу имени мести мавок. Периодически мы еще печем булочки с сосисками с таким же секретным ингредиентом. Все эти подарочки мы передаем, как «благодарность» от жителей города.
После таких акций всякие местные z-паблики и «военкоры» начинают писать: «Будьте аккуратнее! Сколько раз мы вам говорили не брать еду у местных!» Это, конечно, очень меня веселит.
Нас постоянно спрашивают, почему мы тогда их не убиваем. Во-первых, это работа для ВСУ. Пусть каждый делает свою работу. Во-вторых, мы решили, что слабительное — это как раз то, чего они достойны. Нам очень понравился слоган, который мы придумали: «Мавка даст оккупантам просраться!»
Весь город увешан цитатами Путина, билбордами про Год семьи и все в этом духе. Интересно, что Z очень мало, но зато буйство красок — повсюду триколоры. Нас они очень бесят — и мы начали их палить, назвав «Операция “Катарсис”», потому что мы даже сами не думали, как сильно будем от этого кайфовать. Оно горит — и тебе прям легче становится. Сначала мы сняли один флаг, отвезли его в неприметное место и спалили на камеру, чтобы было невозможно определить, где это сделано. Выложили всё это у себя. Потом нам начали присылать видео из других городов с горящими флагами.
Это не массовая акция, к сожалению, потому что города под камерами, снять триколор тяжело. Зато какой приятный процесс! У нас есть улица, там несколько флагштоков высокие, они подряд стоят вдоль дороги, там, естественно, эти тряпки висят. Туда мы никак не дотянемся, не привлекая внимания, но каждая из нас ждет день, когда солдаты ВСУ подсадят нас и мы сможем их снять и спалить.
«Мы не собираемся доставлять им удовольствие думать, что нам страшно»
Изначально оккупанты публично упорно делали вид, что нас не существует. Сказать, что они борются с партизанами — это признать, что здесь вообще есть протестные настроения. Но все граффити и листовки уничтожали молниеносно. Лучше бы они так шустро с коммунальными проблемами боролись.
Потом оккупанты в своих пабликах начали «борьбу с фейками». Они брали фотографию с нашей листовкой на улице и писали, что это Киев, что ничего такого под их контролем не происходит. В ответ люди начали им массово писать в комментариях, какие это улицы в Мелитополе (там сложно было не узнать). Делать вид, что никаких партизанок нет, стало бессмысленно, и они начали писать, что есть такие «ждунихи», если увидите, что они что-то в городе делают, фотографируйте, присылайте нам всю информацию. Они твердят, что ищут нас.
Нас постоянно пытаются атаковать онлайн: были попытки взломать аккаунты, помешать работе бота. Угрожают, пишут: «Вы свиньи хохляцкие, валите отсюда». Правда, мне до сих пор непонятно, почему это мы должны валить из своего дома.
Они устраивают показательные задержания: ловят какого-то партизана и якобы находят у него бешеное количество оружия, нацистскую литературу, миллион гранат и американский флаг. Все это, конечно, смешно, но запугивание работает. Многие отказываются что-то делать, раз к какому-то человеку пришли.
Мы не собираемся доставлять им удовольствие думать, что нам страшно. К тому же мы за ними тоже следим. Мы просим девочек во всех городах сообщать нам любую информацию о действиях оккупантов. Зная про их перемещения, мы сможем предупредить людей.
Например, развернули где-то новый блокпост, мы стараемся до всех это донести. Есть у оккупантов стратегия расселяться в местах, где много гражданских — в жилых домах и школах, — чтобы ВСУ туда точечно не нанесли удар. В таких случаях мы предупреждаем жильцов дома, что у них оккупанты, и везде пишем про эти адреса, чтобы украинцы тоже видели, что там гражданские. Плюс мы всю информацию собираем, чтобы документировать преступления россиян — это все пригодится нам после освобождения.
«Весь мир продолжает жить, а мы возвращаемся в Советский Союз»
Если посмотреть на Мелитополь со стороны, то создается картинка мирной жизни. Люди и правда живут нормально, но только те, кого завезли из России. Им бояться нечего, они и по кафе ходят, и на концертах веселятся.
Это всё фасад. Люди продолжают пропадать, продолжаются пытки. Оккупанты теперь не тормозят людей на улицах, зато слежка усилилась в разы. Многие местные жители продолжают уезжать (до полномасштабной войны в Мелитополе жили более 150 тыс. человек. Через полгода после вторжения в городе оставалось около 70 тыс. жителей. С начала оккупации в Мелитополь приехали почти 100 тыс. россиян. — Прим. ред.).
Иногда у меня такое ощущение, что весь мир продолжает жить, идет вперед, а нас будто посадили в машину времени, и мы возвращаемся в Советский Союз. Все продукты завезенные [из России] паршивые и стоят дорого, одежда продается на стихийных рынках, там один ширпотреб, везде пропаганда, люди запуганы, свободы слова больше нет. Жизнь в городе занята оккупантами, весь мой досуг проходит в квартире, как и большинства мелитопольцев. Я стараюсь выходить из дома только по необходимости.
Недавно у нас прошли «выборы», это был цирк. Сначала была большая предвыборная вакханалия, везде призывы голосовать, приезжали гастролеры типа Чичериной и Джигурды, агитировали. Мы, мавки, призывали не ходить, но у многих не было такой возможности.
У нас был поквартирный обход: это когда к тебе приходит девочка с урной для голосования и всеми бумажками, а с ней солдат с автоматом. Вот как тут не проголосовать?
Были еще стихийные голосования. На улице останавливается «жигуль», из него достают ящичек, который ставится на багажник. Ты идешь по улице, тебя люди с автоматами тормозят и провожают к этому ящичку.
Я избежала голосования. Мне рассказывали, что участки были абсолютно пустые. Но под камеры показательно привезли на автобусе каких-то людей, выстроилась толпа, типа они все голосуют.
Мы к выборам сделали «экзитпол Мавки»: написали на листовке «Выборы, выборы, кандидаты…» — и после этого куча строчек, куда каждый мог написать что угодно. Мы раскидали эти бумажки по городу. К сожалению, нам немного удалось собрать, очень много листовок уничтожили, но по нашим результатам всё равно видно, что людям что-то очень сильно не нравится в оккупации.
«Боремся с оккупантами на нашем женском локомотиве из злости и сарказма»
Недавно у нас был день рождения, год как мы начали действовать.
Сейчас акциями «на земле» занимаются больше сотни девушек, но само движение гораздо больше. Для многих это не только про борьбу, но и про возможность высказаться: если кто-то боится листовку повесить, может нам написать для проекта «Щоденники Мавок» — там мы собираем анонимные истории девушек про оккупацию и показываем людям, как мы живем.
Наше партизанское движение мавок растет. Этой зимой, как цветочки из-под снега, начали появляться девушки из Луганска и Донецка, до этого практически не было с ними связи. Самое большое открытие для меня — это сопротивление в Крыму. Мы были уверены, что после стольких лет в оккупации люди там уже не смогут оказывать сопротивление. А нам написало такое огромное количество девушек оттуда! Мне кажется, им там ничего не страшно уже и они готовы бороться до конца.
Мы боремся с оккупантами на нашем женском локомотиве из злости и сарказма. Мы занимаемся борьбой, но делаем это с шуточками — с юмором оно всегда легче. Мне кажется, что это действительно людям в оккупации сейчас нужно.
Когда нас освободят, мы все выйдем на свет и снимем маски. Думаю, у всех будет шок. Вы никогда бы не подумали, встретив эту женщину, что она может тырить российские флаги и жечь их у себя во дворе.
Мне очень хочется передать привет всем, кто за «стеной» и сказать: эй, мы здесь и мы продолжаем бороться!
+ ПЫТКИ, ИЗБИЕНИЯ И УБИЙСТВА В РОССИЙСКОЙ АРМИИ. Что на самом деле происходит в войсках РФ?
Если кто-то думает, что показная жестокость и варварские методы российской армии касаются только Украины, то они сильно ошибаются. Внутри происходит всё то же самое. Побои, пытки, убийства – всё это российские солдаты делают друг с другом, активно заливаясь водкой и наркотиками.
На примере Ильи Бахарева хорошо видно, что может произойти с теми, кто решит пойти в российскую армию. Он хотел славы, но в итоге его скрюченное, изувеченное тело доставили матери в цинковом гробу. Его семью даже не ждали “гробовые” выплаты, так как он погиб не в бою, а от рук своих же сослуживцев.