После нескольких дней почти непрерывных обстрелов в селе Толстолес возле Чернигова Нина Науменко прилегла отдохнуть. Сквозь сон женщине показалось, что в хате скрипнула дверь и кто-то вошел. Почувствовала на щеке прикосновение ледяных губ и капли холодного пота. Послышалось: "Мама, мамуль"... Нина открыла глаза. В доме было пусто. Только через месяц женщина узнает, что во сне с ней прощался сын Игорь, которого в тот день на глазах у детей и жены расстреляли российские военные. "Украинская правда. Жизнь" рассказывает историю семьи.
Расстреляли в машине на глазах детей: история одной из первых жертв на Черниговщине
Нина Науменко, мать убитого россиянами мужчины
Россияне выселили из домов всю улицу
Игорь Науменко жил в селе Товстолис, что в 12 км от Чернигова. Женился, имел двоих сыновей. Сначала работал лесничим в соседнем селе Седнев. А потом начал заниматься фермерством. Возделывал свою и арендную землю, имел планы приобрести еще паев. Семья жила с родителями Игоря и строила свой дом в соседнем селе.
Толстолес россияне оккупировали поздно вечером 25 февраля. Большая колонна техники и людей приехала на местную ферму. Ходить по домам военные начали утром на следующий день. Уверяли, что людей не будут занимать и надолго не задержатся.
"А потом, как началась стрельба. Как они гасили по тому бедному Чернигову. Боже мой, все те снаряды у нас над головами летали. Танки расставляли у людей на огородах, возле домов", – вспоминает Нина Науменко.
В Товстолисе две улицы – Лесная и Дружбы. Семья Науменко живет на Лесной. Многие крестьяне оттуда ходили на улицу Дружбы к соседям прятаться от обстрелов, потому что там более надежные подвалы и более глубокие погреба. Но уже 27 февраля россияне приказали всем жителям убираться оттуда.
"Заходят в подвал и говорят: "Убирайтесь отсюда!". А куда же нам идти? Оккупанты сказали ехать в дальние села. Мы с мужем пошли домой. А Игорь с семьей решил ехать в Петрушин (село за 12 км. – авт" .), там живет брат невестки. Село тоже было под оккупацией, но казалось, что там спокойнее. Потому что дети", – рассказывает Нина Науменко.
Тело выбросили возле амбулатории в соседнем селе
Оккупанты заверили, что люди могут спокойно выезжать колонной, в них никто не будет стрелять. Сказали, чтобы машины связали белые ленты. Крестьяне так и поступили.
В колонне было с десяток легковушек и микроавтобус. Уезжали все, кроме двух семей, где были люди с инвалидностью. Маршрут, по которому шла эвакуация, контролировали россияне.
По этому маршруту ехала колонна людей. Столкой обозначено приблизительное место, где произошла трагедия
В колонне Игорь Науменко с семьей ехал первым. На переднем сиденье рядом сидела супруга Светлана, на заднем – дети, 13-летний Иван и 11-летний Даниил.
"Это был день. Игорь ехал, как обычно, курил. Мы немного не доехали до российского блокпоста возле Тереховки, тут откуда-то начали стрелять. Игорь возвращается ко мне и говорит матом: "Что за х**ня". И все, машина заглохла, а Игорь затих и наклонился на руль», – вспоминает пережитое Светлана.
Женщина и дети выскочили из машины, начали кричать. От блокпоста шел русский военный. Приказал остановить колонну и успокоить детей.
"Люди вышли из машин, а с обрывов под дорогой вылезли россияне с оружием. Я не знаю, кто из них и откуда стрелял... К машине прибежал медик. Игоря вытащили, положили на бок. Он лежал неподвижно. Русские сказали, что ранение не смертельное" , что он будет жить. Сделали какой-то укол. Для меня все было, как какой-то сон, все в тумане", – рассказывает жена.
оккупанты записали номер телефона Светланы, сказали, что перезвонят, и приказали ехать вместе с другими. Поэтому женщина с детьми села в машину друзей и направилась дальше. К самому Петрушке колонну сопровождали русские. А Игорь остался у блокпоста с российскими медиками и военными.
Светлана Науменко, жена убитого россиянами мужа
Доехав до Петрушина, Светлана начала обзванивать "скорые", больницы, знакомые в Тереховке, где произошла трагедия. Но никто ничего не знал о мужчине. Только за два из Седнева (село 30 км от Товстолиса) позвонила тетя Светланы и сообщила страшное известие: нашли тело Игоря. Его россияне оставили у местной амбулатории. Россияне попали Игорю в голову и грудную клетку.
Местные похоронили мужчину в Седневе. После деоккупации в начале апреля тело эксгумировали, провели судебно-медицинскую экспертизу и перезахоронили на кладбище в Товстолисе. В заключении о смерти говорится, что Игорь умер 27 февраля. То есть, в тот же день, как расстреляли колонну.
Погибший Игорь с сыновьями
Мама луна не знала, что сына больше нет
Нине Науменко о смерти сына не говорили. Успокаивающих лекарств в селе не было, поэтому боялись, что мать не переживет этого страшного известия. Знал только муж Владимир и дочь Ирина, уехавшая в Чернигов в начале оккупации.
"А я же волнуюсь, как они там, у Игоря же подагра, ноги болят. Иногда смотрю в окно, Володя сено корове несет и мне кажется, будто плачет. Я потом давай настаивать, говорю ему: да позвони ты, спроси, как там Игорь. Связь то плохая, но где-то можно было найти" , - говорит мать.
Однажды после очередной просьбы Владимир дал свой телефон и сказал самой позвонить по телефону Ирине. Дочь прямо ничего не сказала матери, но женщина почувствовала что-то нехорошее. Поэтому спросила мужчину прямо: жив ли сын.
"А Володя не выдержал и говорит: "Нина, да его уже месяц нет в живых, он не доехал до Петрушина", – плачет мать. Это произошло 27 марта, как раз через месяц после смерти.
В машине покойного оккупанты оставили записку
Авто Науменков стоял на месте трагедии до самой деоккупации. Россияне никого к ней не подпускали. После того, как россиян выгнали с территории области, друзья пригнали автомобиль. Внутри лежала записка: "Хозяин автомобиля умер 27 февраля в 12:40. Тело находится на территории Седневской больницы".
Дети о том, что папа не выжил, узнали уже после деоккупации, когда вернулись в дом дедушки и бабушки.
7 апреля, в день, когда Игорь должен был отмечать свое 40-летие, семья совершала поминки на 40 дней после его смерти.
"Ребята очень плакали и долго тосковали. Эта трагедия произошла у них на глазах. Но они же думали, что папа жив, где-то в больнице... Знаете, я сама до сих пор не верю, что сына больше нет. Кажется, что он вот-вот приедет И на кладбище как-то не тянет идти совсем. Не могу поверить, что он там. Проклятая война…", – с целой вселенной тоски в глазах едва слышно плачет мать.